метод кнута и пряника: забить пряник в ж*пу и кнутом его!
Спасибо огромное за подарок серафита. Получилось вкусно. Короче мну очень понравилось 
Подарок)). С рождением тебя))).
Автор: серафита
Бета:
Рейтинг: pg
Дисклеймер: всё моё
От автора: писано на ДР ryukavai на арт:
читать дальшеНадо было послать его сразу. Куда-нибудь. К они. К демонской бабушке. В эротическое путешествие по известному адресу.
Не-еет, к бабушке он бы не пошёл. Да и я всё-таки не настолько жесток, чтобы отправлять его к почтенной родительнице моей матушки. Он пока что ещё не ел девственниц и не насиловал младенцев, то есть не сделал ничего достаточно дурного. Или наоборот.
Короче, не послал. А раз так, приходится терпеть. Дурак я всё-таки. Купился, как всегда:
- Ну, ты же мне друг, Ёру*? Ты же меня выручишь?
И смотрит, ресницами хлопает. Хлоп-хлоп. Ресницы у него, надо сказать, длиннющие.
Вот и выручаю. Стою, дурень-дурнем, на шее хомут, живот мёрзнет. Ну, не хомут. Ошейник. Всё равно приятного мало.
Вокруг ходят – принаряженные, надменные, под краской лиц не видать. Много их, никогда бы не подумал, что на свете найдётся столько оммёдзи. И как-то неуютно мне. Ни один ёкай не будет чувствовать себя свободно среди такого количества заклинателей. Душно, в воздухе пахнет благовониями и цветами, тихий перезвон колокольчиков, приглушённые разговоры, больше похожие на шёпот, шелестят одежды и расписные веера, за ширмой кто-то тренькает на дудке. Сдержанный народ эти колдуны. Всё благопристойно, как на деревенской вечеринке, разве что лузгающих семечки старух, приглядывающих за молодёжью, не хватает.
Оммёдзи-то тут многовато, а моего что-то не видать. Осторожно верчу головой, ища взглядом белую макушку.
Рядом останавливаются двое, рассматривают, как жеребца на торжище.
- Хорош, ничего не скажешь. Надо отдать Сэймею должное, никто не умеет приручать этих тварей так, как он.
- Да, отличный экземпляр. В холке метра два будет, и масть что надо. Отличная порода. В прошлом году Сэймей приводил тэнгу – тоже было на что посмотреть.
Обсмотрели, повернулись и пошли себе.
Вот так.
Прирученный ёкай на сворке – что может быть смешнее? Живот надорвёшь.
Будь здесь не заклинатели – я бы, наверное, не сдержался, никакой инстинкт самосохранения не помог. А так – даже на улицу сумел выбраться без шума. Потихоньку,
по стеночке, к ближайшему окну. Окна тут хорошие, до пола.
Пожалел, на свою голову. Ему же нелегко живётся, полукровке, ни среди своих не свой, ни чужакам не чужой. Так и болтается посерёдке.
И ясное же дело, что ему хочется похвастать на этом их ежегодном сборище, показаться, да так, чтобы видели, что среди прочих он не последний умелец.
Потому меня никто и остановить не пытался – просто в голову не пришло, что на мне ни печатей, ни знаков, только никчёмная полоска кожи. Ну скажите, какой оммёдзи потащит на показ ёкая без пут, «по дружеской просьбе»?
А какой ёкай согласится?
Н-да. Сам дурак. И нечего на других пенять.
***
А догнал он меня быстро. Хороший он всё-таки заклинатель, хоть с ёкаем на поводке, хоть без. И без того есть чем хвастать.
Звать он меня начал ещё издали, потом, конечно, понял, что не отзовусь, умолк и поднажал. Я бы мог, конечно, свильнуть с тропы, а толку? Не отцепится.
Догнал. Вцепился в безрукавку, рванул за плечо. Остановился сам, не разжимая пальцев, согнувшись пополам, тяжело дыша. Выпрямился.
Тёмные, ну и вид! Волосы спутались, ожерелье съехало набок, на скулах пятна.
- Какого… что за овод тебя укусил, Ёру?! Куда ты удрал?
- А сам не слышал? - грубо отозвался я.
- Слышал, - уже почти ровно ответил он. - Но я не думал, что будешь слушать ты. Как будто болтовня этих дурней имеет значение.
- Это кто тут ещё дурень, - цежу.
- Слушай… ладно, я был не прав. Было жестоко тащить тебя туда. Я переборщил.
Разворачиваюсь всем телом.
- Да ты никак прощения просишь, оммёдзи?
- Прошу, - так же ровно. - Я не хотел тебя обижать, и не следовало оставлять тебя одного.
- У остальных тоже прощения просил?
- У каких остальных? - переспрашивает растерянно.
- Кого до меня водил.
- Никого я не водил…
Смотрю. Ресницы. Глаза жалобные. Будто угольком обведены до висков – в лисий прищур.
- Ладно. Водил, - плечи у него опустились. - Я тогда младше был, совсем дурак. Ёру…
Молчу.
- Ты только не уходи, ладно?
- Ты и сейчас, - говорю, - не поумнел.
Он выдохнул, шагнул поближе:
- Ну хочешь, в другой раз я с тобой пойду? Будет у тебя на празднике духов свой оммёдзи на поводке. Хочешь?
- Лучше бы без поводка, - бурчу. Ну что с него, такого, возьмёшь?
То есть, я-то знаю, что.
- А что хочешь? - И в лицо снизу вверх заглядывает. Тьфу, мысли он, что ли, читает?
Успокоился, разулыбался – понял, что гроза прошла стороной.
Видал я, как его родичи на заповедных полянках кувыркаются. Лисья бесстыдная порода, беспечные хищники – этих даже свои побаиваются. Заиграются, залюбят до смерти, и вину спрашивать не с кого, кроме собственной неосторожности.
А масть красивая у него. Это, может, заклинателям оно дичь и странность, но я-то не заклинатель. И не человек. Волосы, как серебряно-белый мех, и глаза алые, как сладкая зимняя рябина. И у запаха его тоже тёрпкий рябинный привкус…
«Вот интересно, - думаю, - а знает ли он, отчего я с ним вожусь?» Слушаю его глупые просьбы, позволяю хлопать на меня ресницами. Может, и не знает. Он-то как раз наполовину человек, запахов не чует.
Или дело как раз в том, что человек. Моё племя влечёт к людям – а зачем бы иначе духи вообще показывались смертным?
Может, я даже скажу ему. И он возьмёт и согласится.
И возможно, даже сегодня.
Кто знает?
* Ёру – «ночь».
Автор: серафита
Бета:
Рейтинг: pg
Дисклеймер: всё моё
От автора: писано на ДР ryukavai на арт:
читать дальшеНадо было послать его сразу. Куда-нибудь. К они. К демонской бабушке. В эротическое путешествие по известному адресу.
Не-еет, к бабушке он бы не пошёл. Да и я всё-таки не настолько жесток, чтобы отправлять его к почтенной родительнице моей матушки. Он пока что ещё не ел девственниц и не насиловал младенцев, то есть не сделал ничего достаточно дурного. Или наоборот.
Короче, не послал. А раз так, приходится терпеть. Дурак я всё-таки. Купился, как всегда:
- Ну, ты же мне друг, Ёру*? Ты же меня выручишь?
И смотрит, ресницами хлопает. Хлоп-хлоп. Ресницы у него, надо сказать, длиннющие.
Вот и выручаю. Стою, дурень-дурнем, на шее хомут, живот мёрзнет. Ну, не хомут. Ошейник. Всё равно приятного мало.
Вокруг ходят – принаряженные, надменные, под краской лиц не видать. Много их, никогда бы не подумал, что на свете найдётся столько оммёдзи. И как-то неуютно мне. Ни один ёкай не будет чувствовать себя свободно среди такого количества заклинателей. Душно, в воздухе пахнет благовониями и цветами, тихий перезвон колокольчиков, приглушённые разговоры, больше похожие на шёпот, шелестят одежды и расписные веера, за ширмой кто-то тренькает на дудке. Сдержанный народ эти колдуны. Всё благопристойно, как на деревенской вечеринке, разве что лузгающих семечки старух, приглядывающих за молодёжью, не хватает.
Оммёдзи-то тут многовато, а моего что-то не видать. Осторожно верчу головой, ища взглядом белую макушку.
Рядом останавливаются двое, рассматривают, как жеребца на торжище.
- Хорош, ничего не скажешь. Надо отдать Сэймею должное, никто не умеет приручать этих тварей так, как он.
- Да, отличный экземпляр. В холке метра два будет, и масть что надо. Отличная порода. В прошлом году Сэймей приводил тэнгу – тоже было на что посмотреть.
Обсмотрели, повернулись и пошли себе.
Вот так.
Прирученный ёкай на сворке – что может быть смешнее? Живот надорвёшь.
Будь здесь не заклинатели – я бы, наверное, не сдержался, никакой инстинкт самосохранения не помог. А так – даже на улицу сумел выбраться без шума. Потихоньку,
по стеночке, к ближайшему окну. Окна тут хорошие, до пола.
Пожалел, на свою голову. Ему же нелегко живётся, полукровке, ни среди своих не свой, ни чужакам не чужой. Так и болтается посерёдке.
И ясное же дело, что ему хочется похвастать на этом их ежегодном сборище, показаться, да так, чтобы видели, что среди прочих он не последний умелец.
Потому меня никто и остановить не пытался – просто в голову не пришло, что на мне ни печатей, ни знаков, только никчёмная полоска кожи. Ну скажите, какой оммёдзи потащит на показ ёкая без пут, «по дружеской просьбе»?
А какой ёкай согласится?
Н-да. Сам дурак. И нечего на других пенять.
***
А догнал он меня быстро. Хороший он всё-таки заклинатель, хоть с ёкаем на поводке, хоть без. И без того есть чем хвастать.
Звать он меня начал ещё издали, потом, конечно, понял, что не отзовусь, умолк и поднажал. Я бы мог, конечно, свильнуть с тропы, а толку? Не отцепится.
Догнал. Вцепился в безрукавку, рванул за плечо. Остановился сам, не разжимая пальцев, согнувшись пополам, тяжело дыша. Выпрямился.
Тёмные, ну и вид! Волосы спутались, ожерелье съехало набок, на скулах пятна.
- Какого… что за овод тебя укусил, Ёру?! Куда ты удрал?
- А сам не слышал? - грубо отозвался я.
- Слышал, - уже почти ровно ответил он. - Но я не думал, что будешь слушать ты. Как будто болтовня этих дурней имеет значение.
- Это кто тут ещё дурень, - цежу.
- Слушай… ладно, я был не прав. Было жестоко тащить тебя туда. Я переборщил.
Разворачиваюсь всем телом.
- Да ты никак прощения просишь, оммёдзи?
- Прошу, - так же ровно. - Я не хотел тебя обижать, и не следовало оставлять тебя одного.
- У остальных тоже прощения просил?
- У каких остальных? - переспрашивает растерянно.
- Кого до меня водил.
- Никого я не водил…
Смотрю. Ресницы. Глаза жалобные. Будто угольком обведены до висков – в лисий прищур.
- Ладно. Водил, - плечи у него опустились. - Я тогда младше был, совсем дурак. Ёру…
Молчу.
- Ты только не уходи, ладно?
- Ты и сейчас, - говорю, - не поумнел.
Он выдохнул, шагнул поближе:
- Ну хочешь, в другой раз я с тобой пойду? Будет у тебя на празднике духов свой оммёдзи на поводке. Хочешь?
- Лучше бы без поводка, - бурчу. Ну что с него, такого, возьмёшь?
То есть, я-то знаю, что.
- А что хочешь? - И в лицо снизу вверх заглядывает. Тьфу, мысли он, что ли, читает?
Успокоился, разулыбался – понял, что гроза прошла стороной.
Видал я, как его родичи на заповедных полянках кувыркаются. Лисья бесстыдная порода, беспечные хищники – этих даже свои побаиваются. Заиграются, залюбят до смерти, и вину спрашивать не с кого, кроме собственной неосторожности.
А масть красивая у него. Это, может, заклинателям оно дичь и странность, но я-то не заклинатель. И не человек. Волосы, как серебряно-белый мех, и глаза алые, как сладкая зимняя рябина. И у запаха его тоже тёрпкий рябинный привкус…
«Вот интересно, - думаю, - а знает ли он, отчего я с ним вожусь?» Слушаю его глупые просьбы, позволяю хлопать на меня ресницами. Может, и не знает. Он-то как раз наполовину человек, запахов не чует.
Или дело как раз в том, что человек. Моё племя влечёт к людям – а зачем бы иначе духи вообще показывались смертным?
Может, я даже скажу ему. И он возьмёт и согласится.
И возможно, даже сегодня.
Кто знает?
* Ёру – «ночь».
@темы: Ориджинал