Элегантное решение (3)

[ryukavai]

Автор оригинала: giraffeter
Оригинал: An Elegant Solution
Пэйринг и персонажи: Лань Чжань/Вэй Ин /Не Минцзюэ
Размер: 21/21 (завершен)
Жанры: AU, Fix-it
Предупреждения: ООС
Другие метки: Брак по договоренности, секс втроем - М/М/М, все живы.
Примечание: секта=клан

1. Разрешение на перевод получено, идет обсуждение площадки на которой перевод будет выкладываться.
2. Беты нет. Буду рада помощи.


Глава 3: Хэцзянь

Не Минцзюэ может дать Лань Ванцзи такую жизнь, которую тот заслуживает. То, что Вэй Усянь также может стать частью этой жизни это даже больше того о чем он смел мечтать. Он твердо говорит себе прекратить надеяться на лучшее. Многое может произойти в ходе ухаживания, и он не удивился бы, обнаружив, что секта Лань прямо отказалась бы от предложения Не Минцзюэ. Или увидев перспективы нового союза Не Минцзюэ и Лань Ванцзи могут пересмотреть роль Вэй Усяня в общем соглашении. Но Вэй Ин поднимает глаза и видит, что Лань Ванцзи снова смотрит на него, и надежда вновь распускает крылья.
Следующие несколько часов - сплошная суматоха. Лань Ванцзи превратился из сопровождающего Вэй Усяня в того, кому сопровождающий самому нужен. Общим советом решено, что он вернется в Облачные Глубины и отнесет письмо Не Минцзюэ Лань Сичэню с официальной просьбой разрешить ему ухаживать за Лань Ванцзи. Не Хуайсан, у которого почерк намного лучше, чем у его брата занят составлением письма.



Тем временем Вэй Усянь снова обнаружил, что нуждается в компаньоне. Сначала он подумал, что Не Минцзюэ будет рад возможности провести некоторое время наедине, но, по-видимому, именно поэтому они вообще перестают видиться. Даже Не Хуайсан закатывает глаза и говорит: “Нет смысла пытаться изменить мнение даге о чем-то подобном, Вэй-сюн. Возможно, тебе наплевать на свою репутацию, но он не собирается позорить твою семью”.
Вэй Усянь представляет, какую истерику закатил бы Цзян Чэн, если бы узнал, что Вэй Усянь только подумал о том, чтобы остаться здесь без сопровождения, и неохотно соглашается с точкой зрения Не Хуайсана. Он соглашается вернуться в гостиницу, где провел ночь перед своим визитом, и оставаться там до тех пор, пока секта Цзян не сможет прислать другого сопровождающего.
Из-за бурной дискуссии, спешной упаковки вещей и споров Не Минцзюэ со своим братом по поводу формулировки письма у Вэй Усяня нет времени поговорить с Лань Ванцзи наедине. Каждый раз, когда он поднимает глаза, взгляд Лань Ванцзи устремлен на него, и ему приходится отводить взгляд, его желудок при этом сжимается в узел.

Надежда ужасна, это мучительно больно, но гораздо больнее отсутствие надежды. Вэй Усянь смутно понимает, хотя старается об этом не думать, что Лань Ванцзи когда-то, еще до всего этого, не был к нему равнодушен. Возможно, они любили друг друга. В свои самые лучшие дни Вэй Усянь почти мог смотреть этому факту в глаза. Но, живя в Могильных Курганах, он точно знал, что никогда не сможет утащить Лань Ванцзи с собой во тьму. Ему нечего предложить Лань Ванцзи. Он провел последний год, убеждая себя в этом.
Не Минцзюэ может дать Лань Ванцзи такую жизнь, которую тот заслуживает. То, что Вэй Усянь также может стать частью этой жизни это даже больше того о чем он смел мечтать. Он твердо говорит себе прекратить надеяться на лучшее. В ходе ухаживания многое может произойти, и он не удивился бы, обнаружив, что секта Лань прямо отказалась бы от предложения Не Минцзюэ. Или, увидев перспективы нового союза, Не Минцзюэ и Лань Ванцзи могут пересмотреть роль Вэй Усяня в общем соглашении. Но Вэй Ин поднимает глаза и видит, что Лань Ванцзи снова смотрит на него, и надежда вновь распускает крылья.
Вскоре они вместе возвращаются к главным воротам. Вэй Усянь чувствует, как ускользает время, чтобы что-то сказать Лань Ванцзи. В темном туннеле под внешними стенами он рискует и берет Лань Ванцзи за руку, и тот крепко сжимает его ладонь и переплетает их пальцы. Ладонь Ванцзи теплая и мозолистая от меча. Пока охранники заняты открыванием ворот, он и Лань Ванцзи поворачиваются друг к другу. Глаза Лань Ванцзи огромные и влажные в тусклом, мерцающем свете факела.
“Лань Чжань”, - шепчет Вэй Усянь, не уверенный, что он собирается сказать дальше.
Лань Ванцзи морщит лицо с очаровательным решительным выражением. Он бросает взгляд на охранников, которые все еще заняты механизмом, открывающим огромные, тяжелые ворота Нечистой Юдоли. Он наклоняется и целует Вэй Усяня, его губы твердые и прохладные, его волосы сладко пахнут сандаловым деревом, его рука поднимается, чтобы коснуться лица Вэй Усяня. Кожа Вэй Усяня вспыхивает пламенем, сердце подскакивает к горлу. Он задается вопросом, может ли Лань Ванцзи каким-то образом ощутить его вкус, когда беспомощно наклоняется в поцелуе. Лань Ванцзи задерживается всего на мгновение, а затем отстраняется. К тому времени, как охранники открывают ворота, Лань Ванцзи снова являет собой образец самообладания, а голова Вэй Усяня полностью перестала работать. Но похоже, что его ноги все еще функционируют, так как он может выйти из ворот за Лань Ванцзи, как бездомный кот. Снаружи Лань Ванцзи наступает на свой меч, бросая на Вэй Усяня косой, неуверенный взгляд.
“Лань Чжань", - снова говорит Вэй Усянь. "Я, ты..."

Зачем ты это сделал? Что это значит? Мы женимся друг на друге? А как же Не Минцзюэ? Я люблю тебя, я всегда любил тебя, я никогда не перестану любить тебя. Ты любишь меня? Лань Ванцзи смотрит на него, терпеливо ожидая.

“Скоро увидимся”, - слабо заканчивает Вэй Усянь, пытаясь вложить в эти несколько слов как можно больше того, что он чувствует.
“Скоро увидимся, Вэй Ин”, - говорит Лань Ванцзи, его губы (губы, которые Вэй Усянь сейчас поцеловал, мысль о которых заставляет его мозг снова отключиться) подергивается вверх в крошечной улыбке.

~*~

В Нечистой Юдоли становится тихо, когда эти двое ушли. Не Хуайсан с надеждой показывает Не Минцзюэ большой палец, а сам уходит кормить своих птиц, оставляя Не Минцзюэ наедине со своими мыслями.
Гусу находится примерно в двух часах полета на мече от Цинхэ Не, дольше, если человек останавливается отдохнуть, но тем, у кого сильно развита культивация, обычно это не нужно. Этот путь Не Минцзюэ проделывал сотни раз с тех пор, как ему впервые было разрешено лететь туда самостоятельно. Он хорошо это знает. Сейчас же он занят тем, что просматривает свою корреспонденцию, перекладывая все более надоедливые послания Цзинь Гуаншаня на тему его помолвки в самый низ стопки. Цзинь Гуаншань вот-вот начнет слать еще более раздражающие послания, так что Не Минцзюэ вполне может отложить свой ответ до тех пор, пока не обрушится новая волна осуждения.
Примерно через четыре часа после отъезда Лань Ванцзи Не Минцзюэ начинает беспокоиться. На составление каждого ответа уходит больше времени, и он ловит себя на том, что расхаживает по своим комнатам вместо того, чтобы читать письма.
Наконец, примерно через пять часов после того, как Лань Ванцзи ушел домой, один из домашних кланяется с извиняющимся видом. “Мне жаль, господин. Я знаю, что уже поздно", - тихо говорит он, - "но Цзэу-Цзюнь здесь и попросил аудиенции у вас как можно скорее”.
“Конечно", - говорит Не Минцзюэ, откладывая кисть в сторону. “Пригласи его войти и принеси нам немного белого чая семилетней выдержки”.
Лань Сичэнь врывается в комнату со своей обычной грацией, приветствуя Не Минцзюэ теплой, доброй улыбкой. Несмотря на долгий перелет и поздний час, он выглядит безупречно.
“Прости за поздний час, даге", - говорит его названый брат и ближайший друг.
“Ничего страшного", - отвечает Не Минцзюэ. - “Я ждал тебя".

Они обмениваются необходимыми любезностями, спрашивают друг друга о здоровье, обсуждают поездку Лань Сичэня, комментируют погоду, пока не принесут чай, и они не останутся одни, сидя друг напротив друга за низким столиком. Затем наступает долгое молчание, которое могло бы быть неловким между людьми, которые не знали друг друга так хорошо, как они.
“Я получил твое письмо", - наконец говорит Лань Сичэнь.
Не Минцзюэ поднимает бровь, глядя на него, пытаясь подавить нервное возбуждение, которое возникает в его груди.
“И что?”
Лань Сичэнь вздыхает, ставя свою чашку. “Ты знаешь, что Ванцзи очень дорог мне и моему дяде. Его помолвка - это не пустяк, который можно проигнорировать".
“Все верно, так и должно быть".
“Совершенно верно", - соглашается Лань Сичэнь с легкой улыбкой. - “Признаюсь, я был удивлен, увидев официальную просьбу об ухаживании.”
“Наши семьи были друзьями и союзниками в течение многих лет”, - возражает Не Минцзюэ. “Что может быть лучше для укрепления этого союза, чем брак?”
“Насколько я понял, ты уже помолвлен с Вэй Усянем”, - резко говорит Лань Сичэнь. - “Не рановато ли для второго ухаживания?”
“Я всегда любил Ванцзи”. Он смотрит на Лань Сичэня, не уверенный в том, как много знает его названый брат. “Кроме того они с Вэй Усянем очень близкие друзья”.
Лань Сичэнь смотрит на него, но затем опускает взгляд и Не Минцзюэ понимает, что его выпад попал в точку.
“Черт", - ворчит Не Минцзюэ, позволяя некоторой формальности исчезнуть из его позы и тона. - "Если мой муж собирается любить другого мужчину всю оставшуюся жизнь, почему бы мне тоже не влюбиться в этого же мужчину”.
“Так ты знаешь", - тихо говорит Лань Сичэнь.
“Да”.
“Это ... восхитительно, я полагаю, что вы не возражаете против их дружбы, и я знаю, что Ванцзи рад и польщен, что вы предложили ему руку и сердце”. - Лань Сичэнь говорит как лидер Секты Лань, а не как друг, значит у него должно быть еще что-то на уме.
"Но...?” Не Минцзюэ подсказывает ему.
“И все же", - говорит Лань Сичэнь, - "как его старшему брату и как Лидеру его секты, мне надлежит заботиться об интересах Ванцзи и его счастье”.
“Ты считаешь, что женитьба на мне не будет в его интересах?” - Не Минцзюэ почти уверен, что это не то, что на самом деле имеет в виду Лань Сичэнь, но ему трудно понять, что говорит его названый брат. Чем больше заводится из-за чего-то Лань Сичэнь, тем больше он становится Лань. Его речи многословны и велеречивы, пока не становится трудно понять истинный смысл под всей этой вежливостью. Это утомительно, но уж таков он есть.
“Я уверен, что вы хорошо обеспечите его”, - мягко заверяет его Лань Сичэнь. - "Но я... обеспокоен. Ты знаешь, как сложился брак моих родителей”, - говорит он, и Не Минцзюэ наконец-то действительно видит своего близкого друга, какой груз ему приходится нести.
“Я всегда надеялся, что Ванцзи женится на ком-то, кто будет его любить и лелеять. Кто-то, кто испытывал бы к нему настоящую привязанность, кто уважал бы его за его собственные заслуги, а не просто из-за его имени или положения".
“Я действительно уважаю его”, - протестует Не Минцзюэ. - ”Очень".
Он смущается. Это совсем не тот разговор, который он предполагал. Не Минцзюэ думал, что Лань Сичэнь захочет с ним поговорить совсем о другом.
Лань Сичэнь едва слышно вздыхает.
“В наших предыдущих разговорах на эту тему", - деликатно говорит он, - "вы заставили меня поверить, что вас не интересует брак. Я удивлен, что ваши чувства по этому поводу так изменились. Несмотря на нашу близкую дружбу, Ванцзи - мой брат, и я не хочу, чтобы он женился по не внятным причинам”.
Части, наконец, встают на свои места, и Не Минцзюэ с некоторым раздражением осознает, что на самом деле они ведут разговор, ради которого, как он думал, Лань Сичэнь пришел сюда.
“Сичэнь", - ворчит он. - “Ты же знаешь, что у меня нет терпения для подобных разговоров. Если ты будешь говорить по кругу, а я буду говорить по прямой, мы никогда не будем говорить об одном и том же”.
“Откровенен, как всегда, даге", - бормочет Лань Сичэнь, потягивая чай.
Не Минцзюэ делает глубокий вдох.
“Если ты пришел спросить меня, женюсь ли я не твоем брате, потому что не могу быть с тобой, ты мог бы просто спросить”.
Лань Сичэнь слегка кашляет и ставит свою чашку. Взяв себя в руки, он улыбается, кривой, смущенной улыбкой, которая появляется, когда Не Минцзюэ слишком откровенен для его чувствительной натуры. Он встречается взглядом с Не Минцзюэ. Сердце Не Минцзюэ болезненно сжимается в груди.
“Так ты поэтому хочешь жениться на моем брате?” - спрашивает Лань Сичэнь, его голос мягчайшим мазком кисти касается уха Не Минцзюэ.
Это правильный вопрос, вопрос, который Не Минцзюэ задавал себе с тех пор, как ему впервые пришла в голову идея жениться на Лань Ванцзи.
Они никогда не говорили о влечении, привязанности, которые были скрытым под маской их дружбы на протяжении большей части их жизней. В этом никогда не было необходимости. Ни один из них не хотел бы отказаться от своего поста Лидера секты. Ни один из них не желает взваливать бремя этой ужасной ответственности на плечи своих младших братьев. В таком союзе нет будущего. Страстный взгляд здесь, затяжное прикосновение там, один украденный поцелуй в лесной глуши Облачных Глубин более десяти лет назад - это максимум, что когда-либо должно было произойти между ними.
“Да", - просто говорит Не Минцзюэ. - “В том смысле, что если бы я мог заполучить тебя, я бы не женился ни на ком другом”.
Эмоции в глазах Лань Сичэнь невыносимы. Не Минцзюэ смотрит вниз на свои руки.
“И нет, я не ожидаю, что Ванцзи заменит тебя”.
Лань Сичэнь молчит, ожидая продолжения.
“Многие качества, которыми я... восхищаюсь... в тебе", - говорит Не Минцзюэ, избегая слова ”любовь“ даже в этот момент, - "не характерны для Ванцзи”.
Собравшись с духом, он заставляет себя еще раз встретиться взглядом с Лань Сичэнем.
“Ты... теплый. Внимательный. Доверчивый. Ты успокаиваешь людей одним своим присутствием. К Ванцзи, я думаю, ничего из этого не относится."
Лань Сичэнь смеется, качая головой.
“Но он хороший человек", - продолжает Не Минцзюэ. - “Он тихий, спокойнее, чем я, он честен, так же, как честен и я. Некоторые люди могли бы назвать нас упертыми дуболомами. Ни у одного из нас двоих нет твоего дара дипломатии", - криво усмехается он, и Лань Сичэнь снова смеется.
“Его безупречная репутация тем более впечатляет, учитывая, что он, похоже, не заботится о ней. Ему безразлична политика секты, что меня радует. Он грозный фехтовальщик, блестящий культиватор и талантливый музыкант, и ты, возможно, не захочешь это слышать, но от моего внимания не ускользнуло, что он вырос в очень привлекательного молодого человека”, - улыбается Не Минцзюэ. - “Быть его мужем не составит никакого труда”.
"И тебя действительно не беспокоит, что он влюблен в Вэй Усяня?”
“Черт возьми, я сам наполовину влюблен в Вэй Усяня всего после нескольких дней близкого знакомства с ним. Кто может винить Ванцзи за это?”
“Я рад за тебя", - говорит Лань Сичэнь, глядя вниз и в сторону.
Потянувшись через стол, Не Минцзюэ берет руку Лань Сичэня в свою, поглаживая большим пальцем длинные, нежные пальцы.- “Мы никогда не собирались быть вместе”, - хрипит он, его голос едва громче шепота.
“Я знаю.”
Лань Сичэнь встает, осторожно вытирая один глаз. Не Минцзюэ тоже поднимается на ноги. Они стоят, не зная, что сказать.
“Счастье Ванцзи для меня самое главное", - наконец говорит Лань Сичэнь.
"Я знаю." - Не Минцзюэ серьезен.
“Знать, что он будет в безопасности, о нем будут заботиться и он будет счастлив...это сделает счастливым и меня. "
Не Минцзюэ тяжело сглатывает: “Я клянусь в этом. Клянусь своей жизнью.”
Лань Сичэнь осторожно наклоняется, пока его лоб не упирается в лоб Не Минцзюэ, и Не Минцзюэ знает, что это первый и последний разговор на эту тему.
“Мне жаль”, - шепчет Лань Сичэнь дрожащим голосом. - “И...спасибо.”
Он касается губами Не Минцзюэ, всего один раз, легко, как перышко, и уходит.

~*~

Вэй Усянь получает сообщение от Цзян Яньли о том, что она на некоторое время возвращается на пирс Лотоса, чтобы повидаться со своим братом и заняться организацией свадьбы. Это освобождает ее собственную компаньонку, госпожу Пэй, которая может приехать в Нечистую Юдоль и наблюдать за оставшейся частью визита Вэй Усяня. Это перестановка приносит Вэй Усяню только два гневных письма от Цзян Чэна (“Тебе лучше надеяться, что Не Минцзюэ не поймет, сколько от тебя проблем, и отвергнет тебя, потому что если ты испортишь свадьбу Яньли, ты никогда не вернешься на Пирс Лотоса”).
Госпожа Пэй была слугой семьи Юй в течение многих лет. Она заботилась о Юй Цзыюан в детстве, и клан Юй любезно отправил ее в Ланьлин, когда Цзинь Цзысюань начал всерьез ухаживать за Цзян Яньли. Вэй Усянь нравится мадам Пэй, которая всегда относилась к нему с какой-то добродушной терпимостью, никогда, казалось, не соглашаясь с мнением о нем мадам Юй. К сожалению, с момента захвата Пирса Лотоса у госпожи Пей появилась неприятная привычка периодически плакать и говорить о том, какой замечательной женщиной была мадам Юй, что не позволяет Вэй Усяню поддерживать беседу. Он скучает по Лань Ванцзи.

После возвращения Вэй Усяня в Нечистую Юдоль Не Минцзюэ, похоже, осознает, что он упустил возможность показать Вэй Усяню что-либо из Цинхэ Не, кроме крепости и окружающего городка. Вэй Усянь прослушивает подробную лекцию от госпожи Пей о тонкостях ухаживания среди дворянских семей. Не Минцзюэ предлагает провести день в Хэцзяне, ближайшем, достаточно крупном, городе. На следующий день Вэй Усянь прогуливается по оживленному рынку Хэцзянь рядом со своим женихом, идя медленно, чтобы госпожа Пэй могла следовать в нескольких шагах позади, в сопровождении нескольких культиваторов Не, обеспечивающих их охрану.
Хэцзянь не так живописен, как Пирс Лотоса, ему не хватает оживленных водных путей и пышной зелени. Здесь теплый и влажный климат, суровая архитектура, характерная для большей части Цинхэ Не, но все равно приятно снова оказаться в настоящем городе. Продавцы расхваливают свои товары, когда они проходят мимо, приветствуя Лидера секты Не с уважением. Уважение вызывает не только статус, но и тугой кошелек. Они пробуют некоторые местные деликатесы, в том числе сливовое вино с тошнотворно-сладким букетом, который горит, как угасающий огонь. Вэй Усяню вино нравится.
“Если тебе понравилось, то можно заказать партию", - говорит Не Минцзюэ, - "есть винодел, который производит что-то похожее, не далеко от дома. Вино крепче, пока оно молодое, но со временем становиться мягче и приятнее”.
“Я с нетерпением жду возможности попробовать и его”, - отвечает Вэй Усянь. По крайней мере, у секты Не нет никаких правил по поводу выпивки. Он надеется, что Лань Ванцзи смирится с этим, когда они оба будут женаты на Не Минцзюэ.

“Господин Не", - зовет их пожилая продавщица, - "купите шелковую ленту для своего возлюбленного”.
Не Минцзюэ останавливается у лотка и начинает перебирать отрезки ярких лент.
“Такой красивый молодой человек!" - восклицает продавщица лент. - “Посмотрите на его волосы, такие густые и блестящие! Такие волосы заслуживают лучшего, чтобы завязать их сзади.”
“Ты слишком льстишь мне, гуньян", - усмехается Вэй Усянь. Во время своего визита он каждый день тратит уйму времени, чтобы собрать волосы в надлежащий узел, но все без толку. Сегодня, как обычно, его волосы снова растрепались и запутались.
“И конечно, он хочет красную", - продолжает женщина, указывая на красно-черный ансамбль Вэй Усяня и ярко-красную ленту, в настоящее время завязывающую его волосы.
“В наши дни все молодые люди воображают себя Старейшиной Илина”. - Она качает головой. - “Я никогда не пойму моду молодых людей”.
Вэй Усянь взрывается удивленным смехом. Эта женщина думает, что он в костюме, как... он сам. Он поворачивается к Не Минцзюэ.
“Простите, господин Не. Я просто ужасный модник”, - хихикает он.
“Я буду иметь это в виду”, - ухмыляется Не Минцзюэ.
“Мне пришло в голову", - говорит Не Минцзюэ несколько мгновений спустя, разглядывая темно-красную ленту, - "что я не дарил тебе никаких подарков”.
“В смысле, не дарил!” - быстро говорит Вэй Усянь. - “А как же ... земля, и Цзян Чэн просил передать тебе, как сильно ему понравились вино и чай. Я же тебе это говорил, верно? Я же не забыл?”
“Забыл”, - фыркает Не Минцзюэ, - “но я рад это услышать хотя бы сейчас. Я имел в виду, что я ничего не дарил лично тебе, а не твоей семье.”
"Я на самом деле не…”
Не Минцзюэ подносит ленту к лицу Вэй Усяня, как бы оценивая подходит ли она к цвету кожи. Его пальцы касаются челюсти Вэй Усяня. С такого близкого расстояния легко заметить, что он вообще не смотрит на ленту, он смотрит на губы Вэй Усяня.
“Тебе нравится?” - Спрашивает Не Минцзюэ. Его голос низкий и сексуальный. Он гладит Вэй Усяня по щеке большим пальцем через мягкую ткань ленты.
Вэй Усянь чувствует, как ленивый жар просачивается в его грудь.
“Да”, - говорит он, слегка придвигаясь ближе к Не Минцзюэ. - “Нравится”.
“Какой продуманный подарок, господин Не”, - говорит мадам Пей позади них, громче, чем это действительно требуется. Вэй Усянь подпрыгивает при звуке ее голоса. Не Минцзюэ просто кивает ей и поворачивается, чтобы заплатить за ленту.
Это опьяняет, когда тебя так хотят. Вэй Усянь не зря заслужил репутацию обаятельного ухажера. Ему всегда нравилось флиртовать, улыбаться и поддразнивать. Такое общение говорит - разве мы оба не замечательные, и разве это не замечательно, насколько мы оба замечательные? Это весело и, по большей части, безобидно.
Однако он быстро понял, что флирт ощущается совсем по-другому, когда вы абсолютно, определенно (почти) наверняка собираетесь заняться сексом с другим человеком и в какой-то момент вы оба это понимаете. Ставки кажутся выше, дрожь возбуждения становится глубже, и он никогда еще так хорошо не осознавал, что за его распутными манерами кроется почти полное отсутствие сексуального опыта, чего, похоже, не скажешь о Не Минцзюэ.
“Мне действительно ничего не нужно”, - протестует Вэй Усянь, когда они продолжают идти по рынку. - “Ты уже так много сделал для моей семьи и для моей секты”.
Не Минцзюэ бросает на него взгляд.
“Когда ты говоришь ”секта", ты ведь не имеете в виду Юньмен Цзян, ты имеешь в виду секту Илин. Веней”.
“Почему я не должен иметь их в виду? Они важны для меня”, - Он сдерживает себя, чтобы не сунуть руку в рукав и не прикоснуться к спрятанным там талисманам, предназначенным для предупреждения его о любой опасности в Илине — один для болезни, один, если защита нарушена, один, который Вэнь Цин может использовать, чтобы связаться с ним в случае чрезвычайной ситуации.
“Я иногда забываю, что в некотором смысле ты сам Лидер Секты”, - задумчиво говорит Не Минцзюэ.
“О да", - протягивает Вэй Усянь, - "грозный Старейшина Илина и его могущественная армия фермеров”. - Он качает головой.
“Я не Лидер Секты, на самом деле, просто больше никто не захотел им помочь. Я понятия не имею, чем занимаюсь большую часть времени, и я уверен, что они все это видят. В основном я просто пытаюсь убедиться, что никто не умрет с голоду, пока я пытаюсь не облажаться и не убить нас всех”.
“Для меня это звучит как быть Лидером Секты”, - смеется Не Минцзюэ. - “Расскажи мне о них, о вашей секте."
“Я не... это не интересно", - поспешно говорит Вэй Усянь.
“Мужчина должен знать людей, находящихся под его защитой. Если они переедут в Цинхэ Не, я хотел бы владеть информацией”.
Лицо и голос Не Минцзюэ серьезны. Вэй Усянь вспоминает, как Не Минцзюэ взамодействует со своими людьми. Во время Аннигиляции Солнца он знал каждого культиватора под своим командованием. Тех, кто приходил из других сект, запоминал в течение дня или двух. Не только имена и лица, но и их сильные стороны, их симпатии и антипатии, их прошлое. В Нечистой Юдоли Вэй Усянь видел, как Чифэн-Цзюн расспрашивает о семьях своих людей, об их жизни. Даже здесь, в Хэцзяне, ясно, что он знаком с городом и его жителями.
Итак, Вэй Усянь рассказывает ему о беженцах Вэнь, о медицинском гении Вэнь Цин и героизме Вэнь Нина во время войны. Он рассказывает ему об артрите Четвертого дяди, о том, как им приходится обманом заставлять бабушку Вэнь прекращать работу, чтобы она отдохнула ночью. Почему-то он не может заставить себя рассказать Не Минцзюэ об А—Юане - тайна существования этого ребенка для Вэй Усяня дороже, чем его собственная жизнь. Но он рассказывает ему об их строительных работах, выращивании репы и проблемах с получением пресной воды.
“Я работаю над талисманом для очистки воды", - говорит он, - "но это сложно, когда вода загрязнена как пеплом, так и темной энергией. Это хорошо воздействует на урожай, но не годится для питья".
Очищенная талисманом вода на вкус похожа на кровь, но он не собирается говорить об этом Не Минцзюэ.
“Большая часть нашего времени сейчас уходит на то, чтобы ходить туда и обратно к ближайшему не загрязненному источнику. Это занимает полдня пути даже для здорового человека".
“Что вы имеете в виду, говоря "даже для здорового человека"?” - резко спрашивает Не Минцзюэ. - “В секте есть неизлечимая болезнь?”
“Не совсем болезнь", - медленно говорит Вэй Усянь, чувствуя себя немного неловко. - “Воздух... трудно дышать. Даже с оберегами, удерживающими основную часть темной энергии на расстоянии. У всех есть небольшой кашель, и, конечно, старики страдают от этого сильнее всего”.
Не Минцзюэ хмыкает.
“Землю, которая является моим подарком тебе на помолвку, пересекает ручей. Там твоим людям будет легче поливать свои посевы".
“Они будут благодарны. Я благодарен", - искренне говорит Вэй Усянь.

“Мне нужно зайти сюда”, - говорит Не Минцзюэ, останавливаясь перед аптекой. “Почему бы тебе не принести госпоже Пей чего-нибудь освежающего?”
Госпожа Пей счастлива, когда берет немного жареных орехов и смесь фруктового сока из соседнего ларька.
“Прекрасный, честный мужчина”, - произносит она, с одобрением глядя на дверь магазина, в котором исчез Не Минцзюэ. - “Я уверен, что мадам Юй никогда не думала, что ты сделаешь такую выгодную партию, как Лидер Секты Не. Ты хорошо поработал, Вэй Усянь”.
“Спасибо, госпожа Пей", - быстро говорит Вэй Усянь, стремясь сменить тему разговора о мадам Юй на все, что угодно. - “Но я не могу претендовать на это. Все было делом рук Яньли. Как она? Когда состоится свадьба?”
Госпожа Пэй радостно болтает о Цзян Яньли, о прекрасных украшениях, которые подарил ей Цзинь Цзисюань, и о лотосах, который он посадил лично, об элегантности Башни Кои и мудрости Главного Культиватора, пока Вэй Усянь почти не начинает жалеть что сменил тему. Не Минцзюэ появляется, держа в руках большой мешок.
“Это тебе”, - говорит он, с поклоном вручая мешок Вэй Усяну.
"...Травы?” - спрашивает Вэй Усянь, в замешательстве заглядывая в мешок.
Не Минцзюэ кивает.
“Лекарственные травы. Смесь, уникальная для Цинхэ Не. Заваренные горячей водой, они успокоят раздраженное горло, или можете пропарить их над жаровней, чтобы очистить легкие. Используй, когда вернешься в Илин".
Из всех подарков, которыми, как он мог подумать, осыплет его жених, лекарства для секты нигде не были в списке. Вэй Усянь чувствует, что он может заплакать, или броситься на Не Минцзюэ и обнять этого человека прямо здесь, на городской площади, или как-то иначе поставить себя в неловкое положение. “Спасибо, Не-цзунчжу", - бормочет он.
“Лидер Секты должен заботиться о своем народе”, - говорит Не Минцзюэ, предлагая Вэй Усяну руку.

Их обратная прогулка по городу проходит спокойнее. Вэй Усянь все еще ошеломлен подарком и начинает уставать. Не Минцзюэ, конечно, с его крепким золотым ядром, вероятно, мог бы пройти весь обратный путь в Нечистую Юдоль, не останавливаясь, но довольствуется тем, что замечательно проводит время, прерываемое пустой болтовней.
Когда они приближаются ко въезду в город, Не Минцзюэ бросает на него плутоватый взгляд и слегка ускоряет шаг. Вскоре госпожа Пей отстала еще больше, ученики Не Минцзюэ остались с ней.
“Пошли", - внезапно говорит Не Минцзюэ, хватая Вэй Усяня за руку и оттаскивая его в сторону, бросаясь между двумя зданиями.
Они выходят на боковую улицу, не намного большую, чем переулок, почти совершенно пустынную по сравнению с суетой главной улицы. Не Минцзюэ отпускает его руку и поворачивается к нему, глаза озорно блестят.
”Что?.." - спрашивает Вэй Усянь, задыхаясь от бега между зданиями.
“Я хотел побыть с тобой наедине”, - говорит Не Минцзюэ. - “Только на минутку". Он кладет руки на талию Вэй Усяня и вопросительно поднимает брови.
“У тебя будут проблемы с госпожой Пей”, - смеется Вэй Усянь. Он делает шаг вперед, навстречу Не Минцзюэ, его пульс учащается, он встречается взглядом с более высоким мужчиной. Притворяясь уверенным, он обнимает Не Минцзюэ за шею.
Не Минцзюэ скользит широкой рукой по пояснице Вэй Усяня, притягивая его к себе, прямо к теплой, твердой груди. Взгляд мягок и сосредоточен на лице Вэй Усяня. Протянув другую руку, он проводит пальцами по челюсти Вэй Усяня, получается вдвое интимнее без шелковой ленты в качестве посредника. Вэй Усянь чувствует, как мурашки бегут по его рукам и задней части шеи.
“Это не большая проблема, я легко с ней справлюсь”, - выдыхает Не Минцзюэ и целует его.
Его рот теплый и влажный, его губы скользят по губам Вэй Усяня, нежно, но настойчиво. Вэй Усянь тяжело вдыхает через нос и притягивает его ближе, прижимая их тела друг к другу, его сердце бешено колотится в груди. Не Минцзюэ скользит рукой по спине Вэй Усяня и целует его снова, более глубоко, прижимаясь подбородком, его усы царапают кожу Вэй Усяня, малейшее движение его языка касается верхней губы Вэй Усяня, прежде чем он отстраняется.
Вэй Усянь вздыхает и это, как ему кажется, очень мужественный вздох, а совсем не вздох влюбленного подростка. Он опускает руки на грудь Не Минцзюэ.
“На сколько сильную проблему ты хочешь получить?” - спрашивает он, многозначительно выгибая бровь, не совсем уверенный в том, что он вообще предлагает.
Не Минцзюэ хихикает и трясет головой, как будто хочет скинуть наваждение. Затем он делает шаг назад.
“Выходи за меня и я покажу тебе”, - отвечает он, его голос темнеет от обещания.
Мгновение спустя они выходят обратно на главную улицу, раскрасневшиеся и смеющиеся. Госпожа Пей скептически поднимает бровь, что говорит о том, что я вас раскусила, но при этом молчит.

В общем, очень удачная поездка в город.

~*~

Цзян Яньли обнаруживает, что ей трудно вернуться к жизни в Башне Кои. Визит в Юньмэн был таким освежающим — купаться каждый день, спать в кровати, которая принадлежала ей с детства, проводить время в откровенном и непринужденном общении с Цзян Чэном и другими членами ее секты. Это сильно отличается от Башни Кои, где, кажется, каждый разговор наполнен двойным смыслом, который она не всегда может увидеть.
Цзинь Цзысюань мил и настолько откровенен с ней, насколько может, особенно теперь, когда она поняла, что его обычная надменность скрывает неловкого и стеснительного юношу. Мадам Цзинь ее защита и утешение. Никто раньше не относился к Цзян Яньли так по—матерински, даже ее собственная мать. Мадам Юй никогда не умела заботься о своих детях. Цзян Яньли знает много девушек, которые с первого дня конфликтовали с матерями своих мужей и боялись входить в их дома. Ей приятно знать, что госпожа Цзинь искренне хочет, чтобы она находилась здесь, принимает ее как дочь. Она знает, что ей повезло. Цзинь Цзисюань и его мать уже много лет следят за жизнью Башни Кои. Но они замечают тягостную атмосферу не больше, чем сами кои замечают воду в своих прудах.
Она тоже знает Цзинь Гуаншаня с детства, но его усилия по проявлению отеческого интереса к ее благополучию в лучшем случае кажутся вынужденными, а в худшем - откровенно эгоистичными. Она не забыла, как он публично настаивал на том, чтобы она сняла траур до того, как была готова, как он небрежно обругал Вэй Усяня на банкете в горах Байфэн. Цзинь Цзысюань никогда не пойдет против своего отца, но ясно, что никто на самом деле не доверяет лидеру Секты Цзинь.
Очень странно планировать свое будущее счастье с Цзинь Цзысюанем, работая за кулисами, чтобы помешать будущему свекру уничтожить остатки Вэней. К счастью, Цзинь Гуаншань, похоже, уже мысленно классифицировал Цзян Яньли как члена своего собственного клана. Он либо не знает о ее участии в организации помолвки Вэй Усяня, либо предполагает, что она слишком тиха и беспомощна, чтобы спланировать такое. Похоже, он очень мало интересуется подобными вопросами — переговоры Цзян Чэна на тему ее собственного брака почти полностью велись с мадам Цзинь и Цзинь Гуаняо.

Госпожа Пэй вернулась из Цинхэ Не в хорошем настроении. Цзян Яньли проводит свой первый вечер, массируя ноги старухи и слушая все о ее визите. Госпожа Пей не в восторге от Нечистой Юдоли (“Такой сквозняк, А-ли, и все края острые! Там не хватает женской руки.”), но, похоже, одобряет лидера Секты Не (“Щедрый и серьезный мужчина, как раз то, что нужно этому хулигану Вэй Усяню, чтобы успокоить его”).
Цзян Яньли нетерпеливо выпытывает у нее каждую крупицу информации о Вэй Усяне: его здоровье (“Он слишком худой, этот мальчик всегда был слишком худым”), его поведение (“Я не могу сказать, что он ведет себя в точности так, как я ожидала”), его настроение (“Он не казался более напряженным, чем обычно! Я удивлена, что это он Старейшина Илина и все такое”). В конце концов, она удовлетворена тем, что Вэй Усянь не был несчастен во время официального ухаживания и что его жених с ним хорошо обращался.
Это может сработать. Это должно сработать.
Она так по ним скучает. Независимо от того, насколько грустной, потерянной или одинокой она себя чувствует, они всегда могут заставить ее улыбнуться. Вэй Усянь и Цзян Чэн заботятся о ней и берегут ее, и она делает то же самое для них. Втроем им всегда лучше, чем любому из них поодиночке. Она беспокоилась о Вэй Усяне еще со времен войны, когда она слышала о его "подвигах". Приятно начать сбрасывать с себя бремя этого беспокойства, начать верить, что о нем есть кому позаботиться, даже если это больше не она. И все же ей больно сознавать, что, что бы ни случилось, они никогда больше не будут втроем бок о бок на Пирсе Лотоса. Все меняется. Возможно, она была глупа, когда думала, что этого никогда не изменится.

Цзян Яньли проводит много времени, прогуливаясь по кажущимся бесконечными залам Башни Кои, иногда с Цзинь Цзисюанем, иногда просто с госпожой Пей. Большинство молодых людей там - ученики секты Цзинь, занятые своим культивированием и обучением. Ей почти невозможно заводить новых друзей.
Когда она слышит голос мадам Цзинь, полный отчаяния и возмущения, послушная старшая дочь в ней устремляется прямиком в этом направлении. Если и есть что-то, в чем Цзян Яньли хороша, так это в умении успокаивать вспыльчивых людей и улаживать конфликты.
“О чем ты думал?”- Мадам Цзинь визжит. - “Все знают, что секта Яо должна находиться далеко от секты Ван. Их вражда длится годами!”
Лицо Цзинь Гуаняо бледное, его умиротворяющая улыбка с ямочками застыла на лице. - ”Мои извинения, м-мама", - запинается он, слово звучит фальшиво на его языке, как всегда. -“Я не знал о трудностях между их двумя сектами”.
“Насколько я знаю, у тебя отличная память", - усмехается она. “Ты не мог не знать! Ты нарочно пытаешься сорвать этот ужин! Неблагодарный ублюдок!”
Он улыбается еще шире, опустив глаза, держась почтительно и совершенно неподвижно, как будто внезапное движение может вызвать еще больший гнев.
Возможно, если бы Цзян Яньли была в другом настроении, если бы она не тосковала по своим братьям и не думала о Пирсе Лотоса, она могла бы отвернуться и посчитать этот спор не своим делом. Вместо этого она вспоминает. Ее воспоминания такие четкие, как будто это произошло на прошлой неделе, а не десять лет назад: "Ты несчастный мальчишка!" - снова слышит Цзян Яньли. - "Все твои учителя хвалят твой интеллект, и я не могу поверить, что ты не можешь запомнить простую инструкцию от меня? Я научу тебя не игнорировать мои приказы!"
Она останавливается в коридоре, ее безошибочный инстинкт подсказывает ей, что если она вмешается сейчас, мадам Цзинь будет смущена и выместит это на Цзинь Гуаняо. Рядом с ней госпожа Пей беспокойно кудахчет и пытается увести ее, но она стоит твердо и ждет. Она не глупа и знает, что материнская доброта, которую мадам Цзинь всегда проявляла к ней, не распространяется на всех в доме Цзинь.
“Уверяю вас, я бы никогда не сделал ничего, чтобы сорвать этот ужин или какие-либо дела клана Цзинь”, - говорит Цзинь Гуаняо. - “Я немедленно поменяю расположение мест. Пожалуйста, позвольте мне исправить свою ошибку”.
Мадам Цзинь фыркает. “Если что-то пойдет не так на следующей неделе это будет твоя вина”.
“Спасибо вам за доброту”, - улыбается Цзинь Гуаняо, низко кланяясь ей. - “Я уверен, что ужин пройдет безупречно”.
К счастью, мадам Цзинь мчится в совершенно другом направлении, так что Цзян Яньли не нужно притворяться, что она только что подошла. Мгновение она наблюдает за Цзинь Гуаняо. Он делает глубокий вдох, резко выдыхая, а затем еще один глубокий вдох, выдыхая медленнее, разглаживая складки на своей одежде, поправляя шляпу. Маленькая приятная для людей улыбка все еще прикреплена к его лицу. Цзян Яньли не уверена, осознает он это или нет.
Когда они были детьми, Цзян Яньли могла спеть Вэй Усяну песню или рассказать ему историю; когда они подросли, она всегда могла принести ему суп или придумать какой-нибудь другой предлог, чтобы посетить его комнату. Одного ее присутствия обычно было достаточно, чтобы сказать ему, что кто-то любит тебя, ты достоин любви. Но она едва знает Цзинь Гуаняо, нет никаких оснований полагать, что он сочтет ее присутствие успокаивающим, а не раздражающим.
Она ждет еще мгновение, а затем идет в сад, улыбаясь, как будто у нее ничего нет на уме. - “Цзинь-гонгзи!” - восклицает она. - “Я так рада, что столкнулась с тобой”.
“Цзян-гуньян, Пэй-фурэнь", - говорит Цзинь Гуаняо, кланяясь им. Она отвечает ему таким же глубоким поклоном. - “Что я могу для вас сделать?”
“Прогуляйся с нами немного, хорошо?” - спрашивает она. - “Если только мы не отвлекаем тебя от срочных дел.
“Вовсе нет", - говорит Цзинь Гуаняо. Он идет в ногу с ней, и они идут гулять по саду. Сегодня прекрасный день, солнце сверкает на воде декоративного пруда, сверкая золотом на чешуе огромной рыбы, плавающей там.
“Я тут подумал, я так мало знаю о тебе”, - говорит ему Цзян Яньли. - “Ты мой брат или скоро им станешь, а мы почти не разговаривали! Расскажи мне о себе”.

~*~

Это не оскорбительно, что Не Минцзюэ падарил им лекарственные травы. Удивительно проницательный подарок для Вэй Усяня. Они, безусловно, будут использовать травы, так как они наилучшего качества и их количество больше, чем секта может себе позволить или выростить в настоящее время. У Вэнь Цин нет причин чувствовать раздражение из-за этого, но все таки это только усиливает ее раздражение.
“Я думаю, что отвар будет более эффективным, чем лечение паром”, - говорит она, думая, что Не Минцзюэ не врач, и кроме того я сама могу позаботиться о своих людях.
“Как ты думаешь, для заваривания трав мы могли бы использовать очищенную талисманом воду?” - спрашивает Вэй Усянь. Он растянулся на полу, А-Юань у него на коленях. Они по очереди корчат друг другу самые глупые рожи, какие только могут.
Она хмыкает, размышляя.
“Честно говоря, я бы предпочела этого не делать. Для медицинских отваров вода должна быть как можно более чистой". - И в идеале не иметь вкуса крови, про себя продолжает она.
Вэй Усянь приподнимает кончик носа одним пальцем и фыркает, как свинья. А-Юань визжит от смеха.
“Когда мы переедем в Цинхэ Не, мы наконец сможем перестать думать о воде”, - говорит он. - “И ты сможешь познакомиться с моим другом Лань Чжанем", - добавляет он А-Юаню. - “Он живет на горе, покрытый кроликами”.
“Ты говоришь так, как будто это Хангуан-цзюнь покрыт кроликами”, -говорит Вэнь Цин.
“А ты уверена, что это не так?” - Вэй Усянь раздувает огромные щеки и широко открывает глаза, хлопая ресницами. А-Юань хихикает и надавливает на щеки Вэй Усяня. Вэй Усянь выдувает воздух с громким звуком.
“А-Юань", - говорит Вэнь Цин, - "не мог бы ты, пожалуйста, пойти и найти Попо? Мне нужно поговорить с твоим Сянь-геге.”
А-Юань выбигает из пещеры, быстро перебирая пухлыми ножками. Наблюдая за ним, Вэнь Цин старается не переживать, сопротивляясь желанию крикнуть "Притормози!" Детям нужно бегать на максимальной скорости, падать и обдирать колени, и если А-Юань споткнется и упадет, у него есть 50 преданных поклонников за пределами этой пещеры, чтобы поднять его и отряхнуть. С ним все будет в порядке.
Вэй Усянь смотрит вслед А-Юаню с нежной улыбкой на лице.
Вэнь Цин прочищает горло. “Тебе нужно быть осторожным, когда речь заходит о Лань Ванцзи. Ваш муж будет ожидать, что вы оба поставите его на первое место. Ревность делает мужчин жестокими, а Чифэн-Цзюн известен своим темпераментом.”
Он озадаченно смотрит на нее. “Не Минцзюэ знает, что мы с Лань Чжан близкие друзья. Это одна из причин, по которой он предложил жениться на Лань Чжане.”
Она любит Вэй Усяня, действительно любит. Он ее друг и спаситель, и почти такой же брат, как Вэнь Нин. Но он становится поразительно тупым, когда дело доходит до одного определенного Ланя.
“Просто ... будь осторожнее", - повторяет она.
“Я всегда осторожен", - говорит уже Старейшина Илина.
Она не собирается этого говорить. Она не собирается этого говорить. Она не собирается этого говорить. Она ...
“Ты не обязан жениться на лидере секты Не”. - Черт возьми.
“ Я знаю", - говорит он, не глядя на нее.
“Я серьезно. Мы выжевем. У нас есть урожай репы и фруктовые деревья, и мы успеем построить все жилье к зиме". - Она делает глубокий вдох.- “Я все подсчитала. Ты не обязан делать это для нас. Мы не просим тебя об этом.”
Он переворачивается на живот, подпирая подбородок рукой.
“Так будет лучше. У нас будет своя жизнь, своя деревня. Я думаю, что вам всем понравится Цинхэ Не. Это не так красиво, как гора Дафань, но все же лучше, чем здесь. Плюс...Я думаю, что я вроде как... сам этого хочу? Он мне нравится.”
“Ты ему доверяешь?”
“Чифэн-Цзюн знаменит тем, что не отказывается от своего слова. Если он скажет, что-то, делает это. Вэй Усянь решительно стучит кулаком по земле, - "он это делает".
Убьет ли человека ответ всего на один вопрос?
“Это не то, о чем я переживаю”.
Вэй Усянь вздыхает.
"Я знаю". - Он хмурится.
Она садится рядом с ним. "Я беспокоюсь о тебе",- хочет сказать она.
“Ты собираешься сказать ему?”
“Сказать ему что?”
Она бросает на него многозначительный взгляд. Она не собирается говорить это вслух. Они ни разу не говорили об этом, хотя его крики агонии будут преследовать ее во снах до самой смерти. Он отводит взгляд.
“Он так или иначе узнает, особенно когда ты начнешь делить с ним пастель”.
“Тогда нет причин рассказывать ему об этом", - раздраженно говорит он. - “Если он спросит, тогда я ему скажу”.
“Ты действительно ничего не знаешь о мужчинах”, - вздыхает она.
“Я мужчина!” - протестует он, садясь.
“Что тем более удивительно, что ты так мало о них знаешь”, - она складывает руки на груди. - “Если он все равно узнает, ты должен сказать ему правду, прежде чем он узнает сам. Таким образом, ты будешь контролировать весь процесс. Ты сможеш представить информацию так, как выгодно тебе. Кроме того, ему понравится твоя честность. Покажи ему немного уязвимости в нужных моментах, и это заставит его захотеть позаботиться о тебе”.
Он хмурится.
“Или, он просто разозлится на меня”.
“Когда он узнает, что ты скрыл это от него, он разозлится, и чем дольше ты будешь держать это в секрете, тем больше он разозлится”.
“Может быть, он вообще ничего не узнает? Я довольно хорошо умею хранить секреты.”
В ней вспыхивает раздражение.
“Это всегда было твоей проблемой. Ты скорее примешь дополнительное наказание, чем покажешь свою шею, даже один раз.”
“О да, это ведь ты так известна своей уязвимостью", - огрызается он.
Она подтягивает колени к груди, думая о Вэнь Жохане, о своем детстве в Ночном Городе.
“Ты ничего не знаешь обо мне", - тихо говорит она.
Его лицо вытягивается, смягчается. Он ничего не говорит, но прислоняется своим плечом к ее плечу.
“Подумай об этом. Хорошо?” - спрашивает она.
Он кивает. “Хорошо”.
Она садится прямо, скрестив ноги, стремясь придать себе командный вид королевы. “А теперь принеси мне расческу”.
“Расческа? Зачем?”
“Я собираюсь научить тебя плести косы".