Элегантное решение

[ryukavai]

С одной стороны я всегда за канон. Вансяни форева! Но в данном фике к ним присоединяется еще и Не Минцзюэ. Хорошо, так, присоединяется. Короче я люблю когда наши всех нагибают, Вэй Ин откомфортлен, залюблен и счастлив с Лань Чжанем, а если еще и стекла немного (лучше, конечно, когда совсем нет), то вообще отлично. Этот фик полностью соответствует моим вкусам. Причем настолько, что захотелось его перевести. Разрешение отправлено, но пока не получено (автор давно не откликается на комментарии), так что выкладываю на свой страх и риск. Если автор появится и разрешение не даст категорически, то удалю.

Автор оригинала: giraffeter
Оригинал: An Elegant Solution
Пэйринг и персонажи: Лан Чжан/Вэй Ин /Ни Минцзюэ
Размер: 21/21 (завершен)
Жанры: AU, Fix-it
Предупреждения: ООС
Другие метки: Брак по договоренности, секс втроем - М/М/М, все живы.
Примечание: секта=клан
_________________________________________________

Когда Цзян Яньли присоединяется к Цзян Чэну для посещения Вэй Усяня на Могильных курганах, два брата находятся на грани разрыва отношений. У Цзян Яньли появляется идея. Вэй Усянью не нужно покидать секту. Ему нужно жениться, и она имеет в виду другого сильного лидера секты.
Когда Лань Ванцзы приглашают присоединиться к визиту Вэй Усяня в Ничистую Юдоль, чтобы тот лучше узнал своего жениха, Не Минцзюэ, он соглашается, хотя его сердце разрывается на куски. Когда еще он сможет снова увидеть Вэй Усяня?
Когда Не Минцзюэ приветствует Вэй Усяня и Лань Ванцзи в своем доме, он очень быстро понимает две вещи: 1.) Они явно хотят друг друга так сильно, что искрит, и 2.) Не Минцзюэ это нравиться.
(Фик в котором брак по договоренности с Не Минцзюэ решает почти все проблемы).

__________________________________________________



Глава 1: Курганы


“Ты всегда думаешь, что все должно решаться с помощью мечей”, - предостерегает Цзян Яньли Цзян Чэна.
"А-Сянь наш брат, и мы не бросим его. Если Юньмен Цзян не сможет защитить его самостоятельно, нам просто нужно объединиться с сектой, которая сможет".
“Что ты предлагаешь?” - спрашивает Цзян Чэн, подозрительно глядя на нее.
Цзян Яньли смотрит на них обоих с огоньком в глазах. “Брак”.


Первое, что замечает Вэй Усянь, - это то, насколько они чистые.
Он прерывает свой спор с Вэнь Цин, его желудок скручивается внутри, когда Цзян Чэн выходит на поляну и оглядывается вокруг в замешательстве и гневе. Цзян Яньли изящно пробирается за Цзян Чэном, ее лицо омрачено беспокойством. Они оба такие чистые, их лица, волосы и одежда, на ногтях нет грязи. Серебряное украшение для волос Цзян Чэна могло бы прокормить всю секту Илин в течение месяца. Изящные серьги Цзян Яньли с жемчугом и золотом, в два раза дольше. Дорожная мантия Цзян Чэна цвета индиго мерцает, как маяк, на фоне тусклого пепельного воздуха.
Вэй Усянь чувствует себя неловко перед ними, внезапно осознав грязь на своей одежде и спутанные волосы, но они его брат и сестра. Его семья. Он встает, чтобы поприветствовать их.
“Ты здесь, Цзян Чэн", - говорит он брату, стараясь сохранить свою старую игривую манеру. “Как ты думаешь, что лучше, картошка или репа?”
Цзян Чэн пристально смотрит на него. Он больше не выглядит сердитым, скорее он выглядит ... шокированным. Потрясенным. Наступает ужасная тишина, в которой Вэй Усянь чувствует, что последние несколько связей, которые у него есть с семьей, в которой он вырос, начинают разрушаться, а затем Цзян Яньли делает шаг вперед, кладя руку на плечо Цзян Чэна.
"Репа", - твердо говорит она.
Облегчение переполняет его, но Вэй Усянь широко раскрывает глаза и рот в притворном возмущении.
“Шицзе, - он надувает губы, - как ты можешь так говорить? Почему все против меня?” Он бросает взгляд через плечо на Вэнь Цин, которая с триумфом поднимает подбородок.
“Репа-более практичная культура, А-Сянь”, - сладко говорит Цзян Яньли, обмениваясь заговорщическим взглядом со все еще злорадствующей Вэнь Цин. “Съедобны как листья, так и корни. Листья картофеля ядовиты.” Она заключает его в объятия, пахнущие духами, уютом и домом.
“Ты собираешься выращивать пищу на горе трупов?” - спрашивает Цзян Чэн. “Это вообще будет съедобно?”
Вэй Усянь, не мигая, встречает его взгляд через плечо Цзян Яньли.
“Поверь мне", - говорит он. “Когда люди очень голодны, они будут есть все, что угодно”.
Это должно было быть предостережением, напоминанием о том, что Цзян Чэн, несмотря на все свои разговоры, понятия не имеет, что Вэй Усянь должен был сделать, чтобы выжить, и он видит, что это попадает в цель. Он чувствует дикое, отвратительное удовлетворение от этого. Пусть Цзян Чэн судит, как ему заблагорассудится.
“Дай мне посмотреть на тебя”, - говорит Цзян Яньли, вставая между ними, убирая прядь волос с лица Вэй Усяня. “Мы так беспокоились о тебе! Не так ли, А-Чен?”
Цзян Чэн прочищает горло, и жесткий взгляд Лидера Секты, Пришедшего-Прочитать-Лекцию-Своему-Главному-Ученику, медленно покидает его лицо, оставляя после себя Страдальческий взгляд Младшего Брата, с которым Вэй Усянь чувствует себя гораздо спокойнее.
“Ты мог бы сказать нам, что собираешься делать”, - ворчит Цзян Чэн.
Вэй Усянь открывает рот, чтобы язвительно возразить, но Вэнь Цин бьет его по ребрам своим острым локтем, и он кашляет.
«Я знаю», - говорит он вместо этого. "Но на самом деле … на это не было времени. Все произошло так быстро, и я подумал, что лучше всего как можно скорее доставить всех в безопасное место”.
“Безопасность”, - бормочет Цзян Чэн, с сомнением оглядываясь вокруг. Вэй Усянь проследил за его взглядом. Он так гордился тем, чего они достигли за последние несколько недель — недостроенными зданиями, недавно вспаханной землей, крошечным пригодным для жилья участком, который они смогли кропотливо создать на Могильных курганах, - но глазами своего брата он видит только пепельный, ядовитый воздух, измученных людей, сбившихся вместе в страхе перед этой новой возможной угрозой, грязь, кости и разложение.
“Успокойтесь. Возвращайтесь к работе”. Он пытается придать своим словам уверенность — «Здесь нет никакой опасности, я все держу под контролем.» — и, к его облегчению, они подчиняются.
“Ты действительно хочешь остаться здесь?”, - говорит Цзян Чэн. “Ты не вернешься на пирс Лотоса”. Он произносит это как обвинение.
“Поскольку Юньмен и Илин так близки друг к другу, я могу вернуться, когда буду скучать по Юньмену”, - отвечает Вэй Усянь, как будто это так просто.
Цзян Чэн начинает что-то говорить, но прежде чем он успевает, маленький А-Юань подбегает и обвивается вокруг ноги Цзян Чэна. Вэй Усянь должен будет поговорить с ребенком о его вкусе — зачем обнимать скучную старую ногу Цзян Чэна, когда рядом его блестящий, интересный, преданный Сянь-геге?
“А-Юань, - увещевает ребенка Вэй Усянь, - ты не можешь просто хватать ногу того, кого видишь”
А-Юань задумчиво смотрит на него, грызя свои пальцы, которые, как запоздало понимает Вэй Усянь, покрыты грязью.
“О, малыш, - воркует Цзян Яньли, присаживаясь на корточки рядом с А-Юанем, - не засовывай пальцы в рот, они все грязные”. Она мягко вынимает его руку изо рта, он одаривает ее слюнявой пухлощекой улыбкой в ответ и обнимает ее. Улыбнувшись, Янли подхватывает его и садит на одно колено, не обращая внимания на грязь, размазанную по ее плащу. Она смотрит на Вэй Усяня сияющими глазами. "О А-Сянь, теперь я понимаю, я понимаю, почему ты должен был им помочь”.
Цзян Чэн бросает на нее полный обиды взгляд младшего брата.
"Посмотри на них, А-Ченг", - тихо говорит она, подталкивая его локтем. “Посмотрите на этих людей. Что бы они могли сделать без помощи Вэй Усяня?”
Он оглядывается по сторонам, слегка усмехаясь.
“Лидеры кланов думали, что вы собрали группу оставшихся повстанцев, чтобы занять трон в горах, размахивая флагами”, - усмехается Цзян Чэн. “Они оказываются группой слабых стариков и детей”.
“А за что выступает секта Цзян, если не за защиту слабых?” - спрашивает Цзян Яньли.
“Мы не сможем никого защитить, если за нами не будет стоять сила”, - огрызается Цзян Чэн.
“А-Юань хочет к бабушке”,- объявляет А-Юань, которому явно наскучил их разговор.
“Где она?” - спрашивает его Цзян Яньли. “Может быть, мы сможем навестить ее вместе?”
А-Юань нетерпеливо указывает грязным маленьким кулачком туда, где его бабушка плетет циновки. Цзян Яньли смотрит на Вэй Усяня; он кивает в знак согласия. Бросив на Цзян Чэна строгий взгляд через плечо, она уходит, шепча бессмысленные вещи на ухо А-Юаню.
Вэй Усянь смотрит, как они уходят, нежно улыбаясь, затем поворачивается к брату. Цзян Чэн все еще выглядит напряженным, неуверенным. Вэй Усянь вздыхает.
“Где Вэнь Нин?” - спрашивает Цзян Чэн.
Несмотря на возражения Вэнь Цин, он ведет Цзян Чэна в пещеру и показывает ему, где неподвижно лежит Вэнь Нин, покрытый талисманами.
Оказывается, у Цзян Чэна сложилось впечатление, что Вэй Усянь собирает какую-то армию нежити. Он должен смеяться над этой мыслью. Как будто у него было бы время, когда жизни пятидесяти с лишним человек зависели от него, когда он ободрал себя до крови, чтобы Вэнь Нин цеплялся за крошечную нить жизни, которую оставил ему клан Цзинь. Как будто он не превращал себя в тень, просто чтобы выжить. Он еще даже репу не вырастил, не говоря уже об армии мертвых.
В конце концов они начинают кричать друг на друга. Цзян Чэн говорит ему, что любой, кого зовут Вэнь, отмечен смертью, как и любой, кто их защищает — как будто это причина, по которой Вэй Усянь отказался бы от них, а не причина, по которой он спрятал их здесь с самого начала. Он бросает мнения четырех великих кланов в лицо Вэй Усяню, как будто Вэй Усяню не наплевать на то, что думает кто-либо из них.
“Если ты будешь защищать их”, - наконец кричит Цзян Чэн со слезами на глазах, - “Я не смогу защитить тебя”.
Значит, вот оно что. Вот что Цзян Чэн пришел сюда сказать. Приговоришь этих людей к смерти или потеряешь свою семью. Это простое решение, хотя он уверен, что Цзян Чэну это не нравиться.
“Не в состоянии защитить меня?” - спрашивает Вэй Усянь, и его голос лишь слегка дрожит. “Тогда просто оставь меня. Скажи всему миру, что я ушел из клана.” Он поворачивается спиной, ожесточая свое сердце. Теперь он знает, как это быть одному. Он может это сделать. ”Отныне то, что я делаю, не касается клана Юньмэн Цзян."
“Не будь смешным”. Резко говорит Цзян Яньли у входа в пещеру. “Ты не покинешь клан".
Оба они удивленно смотрят на нее. Позади нее Вэнь Цин смотрит обеспокоенными глазами.
“А-цзе", - говорит Цзян Чэн, пытаясь говорить, как глава. “Мы все еще восстанавливаем клан. У нас нет ни денег, ни людей, чтобы защитить этих. Не тогда, когда Цзинь Гуаншань сказал, что они должны умереть. Если мы попытаемся противостоять ему, мы потеряем все. Подумайте о клане. Подумай о своем собственном счастье", - умоляет он.
Цзян Яньли поднимает подбородок, ее уши немного розовеют.” Цзинь Цзисюань пообещал, что какой бы ни была репутация нашего клана, он не оставит меня", - чопорно говорит она.
Вэй Усянь поворачивается к Цзян Чэну с выражением, которое говорит, какого черта Цзинь Цзисюань должен что-то делать? Цзян Чэн закатывает глаза и возвращает взгляд, который говорит, что я расскажу тебе позже.
“Ты всегда думаешь, что все должно быть решено с помощью мечей”, - предостерегает Цзян Яньли Цзян Чэна. "А-Сянь наш брат, и мы не бросим его. Если Юньменцзян не сможет защитить его самостоятельно, нам просто нужно объединиться с сектой, которая сможет".
“Что ты предлагаешь?” - спрашивает Цзян Чэн, подозрительно глядя на нее.
Цзян Яньли смотрит на них обоих с огоньком в глазах. “Брак”.
~*~
Не Хуайсан бросает нервный взгляд на своего брата. Лицо Не Минцзюэ задумчиво, это означает, что он еще не полностью отверг предложение Цзянов, но он также выглядит глубоко скептически, это означает, что им предстоит еще много работы.
"...И у Цинхэ Не есть, как земельные владения для переселения беженцев, так и военная мощь для их защиты”, - говорит Цзян Чэн. “Взамен Юньмен Цзян готов предложить партнерство на судоходство, эксклюзивные торговые маршруты ... ”
"...Не говоря уже об обширном арсенале изобретений и талисманов Вэй Усяня, все из которых были бы частью его приданого", — добавляет Цзян Яньли. “Ни одна другая секта не имеет доступа к этому массиву знаний, даже мы. Талисманы, в частности, уже вызывают немалый интерес в Илине и потенциально могут стать прибыльным источником дохода”.
” Ты говоришь о демоническом культивировании", - грохочет Не Минцзюэ.
“Цинхэ Не знакомы с альтернативными методами культивирования", - сладко замечает Цзян Яньли. Не Хуайсан никогда раньше не видел ее с этой стороны, когда они вместе учились в Облачных Глубинах, она всегда казалась такой кроткой, но она пришла сюда в качестве хозяйки секты Цзян и явно готова отстаивать свои интересы.
“Методы Вэй Усяня необычны, но это не делает их злыми”, - продолжает она. ”Он изобрел совершенно новую школу теории культивирования — то, чего никто не делали в течение сотен лет, — и хотя сейчас об этом известно не так много, при наличии подходящих условий для его развития это может привести к множеству захватывающих открытий".
“Открытия, которые были бы исключительно собственностью клана Не, если бы Вэй Усянь вошел в него”, - добавляет Цзян Чэн.
Не Минцзюэ фыркает. “Значит, ты хочешь, чтобы мы взяли его себе, потому что думаешь, что мы можем его контролировать”.
Цзян Чэн закатывает глаза и бормочет что-то подозрительно похожее на пожелание удачи в этом. Со своей выгодной позиции сбоку Не Хуайсан может видеть, как Цзян Яньли злобно тычет его под столом.
“А как насчет учеников, которых он взял? Эту армию, которую он пытается собрать? Я не могу просто принять в секту группу неизвестных культиваторов”. Голос Не Минцзюэ суров, но Не Хуайсан знает, что тот факт, что его брат оставил тему демонического культивирования и перешел к новому возражению, является хорошим знаком.
“Учеников нет", - говорит Цзян Чэн, как будто по какой-то причине он зол на это. ”Это просто кучка пожилых фермеров".
"Цзинь Гуаншань, казалось, верил ... ”
“Я боюсь, что Цзинь Гуаншаню, возможно, дали неверную информацию", - мягко вставляет Цзян Яньли. “Я видел этих людей своими собственными глазами. Нет никакой армии. Просто небольшая группа беженцев, обычных людей, которые не принимали участия в войне. Я уверен, что Цзинь-цзунчжу понятия не имел, как ужасно с ними обращались в его лагере для военнопленных".
Не Хуайсан не уверен в этом, судя по его невеселому смешку, похоже, что и его брат тоже.
Когда он задумывается, Не Хуайсан не против идеи жениться на Вэй Усяне. Он вроде как думал, что вообще избегнет вопроса о браке, и на самом деле его не привлекает Вэй Усянь, но это нормально — они оба могут искать приятной компании вне брака. Это в великой традиции политических браков. Важно то, что Вэй Усянь - его друг, один из его самых близких друзей, и он в беде. А тот факт, что это также грандиозно разозлит Цзинь Гуаншаня, является просто забавным дополнительным бонусом.
“Цинхэ Не не позволит ему практиковать некромантию в Нечистой Юдоли”, - говорит Не Минцзюэ.
“Он не практикует некромантию, черт возьми, он сажает репу”, - рычит Цзян Чэн.
Не Хуайсан вынужден остановить закатывание глаз, и хотя выражение лица Цзян Яньли остается мягким, он чувствует, что она делает то же самое.
“Опять же, я боюсь, что слухи, которые слышал Чифэн-цзун, не основаны на достоверной информации”, - ровно говорит Цзян Яньли. “Вэй Усянь никого не воскрешал из мертвых. Вэнь Цюнлинь был тяжело ранен и близок к смерти; мой брат неустанно трудился, чтобы спасти жизнь мальчика. Это не некромантия, просто экспериментальное медицинское лечение, которое, я могла бы добавить, оказалось успешным. Конечно, Чифэн-Цзюнь не может возражать против этого”.
“Даге", - перебивает Не Хуайсан. Не Минцзюэ бросает на него злобный взгляд, но раз уж заговорил, то приходится продолжить. “Ваше братство укрепило наши связи как с Цзинь, так и с Лань, нам было бы полезно также укрепить наши связи с Цзян. И Вэй Ин мой друг. Я верю, что он хороший человек. Я ... я не возражаю против брака с ним — заканчивает он несколько слабо.
Цзян Яньли одаривает его абсолютно лучезарной улыбкой, словно маленькое и нежное солнце, расцветающее у него на глазах. Жаль, что никто не просит его жениться на сестре Цзян, которая является красивой женщиной с потрясающей улыбкой и кожей, похожей на идеальные розовые лепестки лотоса.
Не Минцзюэ сердито смотрит на него, казалось бы, равнодушный к улыбке Цзян Яньли. “Это не сработает", - заявляет он.
“Это не сработает", - повторяет он снова. “Если вам нужно, чтобы вся сила секты Не выступила против Цзинь Гуаншаня — потенциально всего мира культивирования — в вопросе остатков Вэнь, то брак с Хуайсаном или с другим старшим учеником Не всего лишь покажет нашу поддержку. Но Вэй Усяня и Вэней боятся здесь и сейчас, его могут обвинить в манипулировании нами в собственных целях.
Цзян Чэн и Цзян Яньли обмениваются встревоженными взглядами. Цзян Чэн успокаивающе кладет руку на плечо своей сестры.
“Чтобы идея сработала, - продолжает Не Минцзюэ, - мне нужно самому жениться на нем”.
Черт, это хорошая мысль. Собственная репутация Не Хуайсана такова ... как бы то ни было, но Не Минджуэ безупречен.
“Какое продуманное предложение, Не-цзунчжу”, - с энтузиазмом говорит Цзян Яньли, становясь, по возможности, еще более лучезарно прекрасной, чем раньше. “Конечно, секта Цзян польщена Вашим предложением".
Не Хуайсан моргает. Он почти уверен, что его брат на самом деле не столько предлагал жениться, сколько думал вслух, но Не Минцзюэ не поправляет ее.
“Вэй Усянь - герой кампании Аннигиляция Солнца", - размышляет Не Минцзюэ. “Я был впечатлен тем, как он себя там проявил. Я не убежден, что секта Цзинь должна быть хранителями Стигийской Тигриной Печати, возможно, будет благоразумно, если Вэй Усянь оставит ее себе.”
Открыв свой веер, Не Хуайсан прячет за ним улыбку. Так что даге тоже думает, что было бы забавно разозлить Цзинь Гуаншаня. Интересно.
“Я не могу одобрить то, как он вел себя в последнее время, но если ситуация такова, как вы говорите, я могу понять его причины такого поведения. Хуайсан ручается за него, что имеет для меня большое значение ... ”
Не Хуайсан удивленно садится.
"...И мой названый брат, Цзэу-цзюнь, тоже всегда высоко отзывался о нем”.
Ага. Вот оно.
“У твоего брата живой характер”, - продолжает Не Минцзюэ. “Он умен и талантлив. Мне нравилось общаться с ним в прошлом”.
Конечно, не плохо, что Вэй Усянь хорошенький. Не Хуайсан знает, что все думают, что он единственный артистичный тип в семье, но Не Минцзюэ всегда обладал острым зрением на красоту. Особенно, хотя и не исключительно, на мужскую.
“Я уже назначил Хуайсана своим наследником", - громыхает Не Минцзюэ, предупреждающе погрозив Цзянам пальцем. “Этот брак этого не изменит".
Цзян Чэн фыркает. “Ну, брак с Вэй Усянь вряд ли произведет на свет наследника, так что там все нормально”.
“Мы понимаем”, - добавляет Цзян Яньли, слегка краснея. ”А теперь, может, обсудим условия?"
~*~
В чайном домике в Илине темно и оживленно. Вэй Усянь на самом деле никогда раньше не был внутри. Владелец бросает взгляд на его домотканую одежду и проводит его к маленькому столику в задней части. Трудно из-за этого переживать, зная, что у них есть вино и что Цзян Чен будет оплачивать счет.
Он осушает половину первой бутылки еще до того, как полностью осознает, что делает. Должно быть, он нервничает больше, чем думает. Если Цзян Чэн хочет встретиться, это должно означать, что есть какие-то новости о помолвке. Существует не так много кланов, у которых есть наследник примерно брачного возраста. Возможно, мелкий клан, чей статус сделал бы их менее вероятными, чтобы вызвать гнев Ланьлин Цзиня? У лидера клана Оуян есть несколько сыновей, если Вэй Усянь правильно помнит; хотя теперь, когда он думает об этом, один из них, возможно, умер во время компании. У лидера клана Яо нет детей, слава всем богам и бессмертным.
Он позволяет себе мельчайшую мысль о мягком белом шелке, накинутом на твердые мышцы, о глубоких медовых глазах и более глубоком тихом голосе, зонтике, поникшем под дождем, белой ленте, обмотанной вокруг запястья. Но это ... это больше не то, на что он может надеяться. Гусу Лань все еще восстанавливаютя, и Лань Цижэнь никогда бы не согласился взять его в секту. Кроме того, Лань Чжань, должно быть, ненавидит его сейчас, после всего, что он сделал. Он должен выбросить это из головы.
Цзян Чэн врывается в чайный домик, как будто он уже зол на всех и вся в нем. Персонал спешит разместить его, не подозревая, что именно так Цзян Чэн входит в большинство комнат. Цзян Яньли следует за ним, и Вэй Усянь чувствует, как у него поднимается настроение — его шицзе не пришел бы, если бы не было важных новостей.
Владелец чайного домика нервно кланяется им, провожая к столу Вэй Усяня, делая несколько предложений переместить их за более приятный столик. Они оба улыбаются и уверяют его, что за этим столиком все будет в порядке, и он спешит принести им напитки.
“Поздравляю”, - говорит Цзян Чэн, как только они садятся. “Ты помолвлен”.
Сердце Вэй Усяня колотится в груди, как испуганное животное. Это просто смешно. Он герой войны. “Кто?” - хрипит он.
“Из четырех основных кланов только Цинхэ Не обладает необходимым богатством и политической властью, чтобы защитить тебя”, - говорит Цзян Яньли. ”Ланьлин Цзинь не рассматривался, Гусу Лань все еще восстанавливает как Облачные Глубины, так и секту в целом".
Он игнорирует боль, которую чувствует при этом. “Хорошо, значит ... Не Хуайсан, значит?” Это ы нормально. Немного странно, но ладно. Может быть, даже весело. Не Хуайсан великолепен, и они уже ладят.
Янли прочищает горло. ”Да, это была наша первоначальная идея, но..." Она и Цзян Чэн обмениваются взглядами. “...Чифэн-цзун предложил, что для успеха демонстрация сотрудничества между нашими двумя кланами брак брак должен быть с ним.”
Вэй Усянь моргает, глядя на нее. “За Не Минцзюэ”.
“Поздравляю", - снова говорит Цзян Чэн, наливая себе чашу вина.
Не Минцзюэ. Чифэн-цзун. Устрашающий старший брат Не Хуайсана, с квадратной челюстью, скульптурными скулами и бицепсами больше, чем голова Вэй Усяня. Высокий, молчаливый, мускулистый Не Минцзюэ.
“Ну", - говорит Вэй Усянь, его язык прилип к небу.
Во время кампании "Аннигиляция Солнца" Не Минцзюэ часто выводил своих людей на тренировки по утрам. Когда становилось жарче, он иногда снимал свою верхнюю одежду, проводя тренировки с саблей, когда его внутренняя одежда прилипала к мощным мышцам спины. Вэй Усянь в то время был взволнован и он до сих пор отчетливо это помнит. Не Минцзюэ силен; он размахивает своей саблей, как будто это пустяк. Он, вероятно, мог бы прямо сейчас взять Вэй Усяня и... Согнуть его пополам, например.
” Эм", - говорит он, осознавая, что его братья и сестры смотрят на него. “Я ... Не Минцзюэ ... очень, эм, праведный и благородный человек”, - заикается он, пытаясь взять себя в руки.
“Ваши астрологические карты совместимы”, - ободряюще говорит Цзян Яньли. “Вы отличная пара”.
"Да! Так и было бы.” - Он будет женат на лидере секты. Значит ли это, что ему придется заняться...сектой? Вести его хозяйство? Как это работает, когда вы оба мужчины? "И я всегда думал, что Чифэн-цзун был очень...”
Однажды, во время стычки на поле боя, Не Минцзюэ получил неглубокий удар мечом по ребрам. После этого он разделся до пояса, чтобы полевой медик мог промыть рану, струйка крови стекала по его животу, пот блестел на его широких плечах.
"...Плечи", - бормочет Вэй Усянь, полностью потеряв ход своих мыслей.
“Отвратительно”. Цзян Чэн скорчил гримасу. “Перестань”.
“Да, он чрезвычайно красив", - смеется Цзян Яньли. “Итак, я так понимаю, вы не против?”
“А как насчет секты Илин?” - спрашивает Вэй Усянь, возвращаясь мыслями в настоящее.
“Частью его свадебного подарка вам будет участок земли, примерно в полудне езды от Нечистогй Юдоли”, - говорит Цзян Чэн, с облегчением переходя на свой обычный деловой тон. “Она неосвоена, но должна быть приличной сельскохозяйственной землей, как только ее обработают. Недалеко отсюда есть город. Земля будет твоей, делай с ней все, что пожелаешь, так что если ты хочешь основать там поселение беженцев ... действуй”.
В каком бы состоянии ни была земля, это будет лучше, чем дышать ядовитым воздухом, все утро ехать к ближайшему источнику чистой воды, вытаскивая кости рядом с репой. Вэй Усянь допивает последнюю бутылку вина и подает знак подать еще одну. “И...Вэнь Цин и Вэнь Нин?” - спрашивает он, стараясь, чтобы это не звучало так, будто все зависит от вопроса, хотя так оно и есть.
Цзян Чэн хмурится. Цзян Яньли тянется через стол и берет Вэй Усяня за руку.
“Мы рассказали Чифэн-цзуню о том, как они спасли наши жизни после того, как был взят Пирс Лотоса, - мягко говорит она, - "но он сказал, что Вэнь Цин не может остаться безнаказанной за помощь Вэнь Жоханю во время войны, независимо от ее причин для этого. Ей придется жить в изгнании: сначала она будет ограничена границами твоей земли, хотя со временем он может распространить ее заключение на всю Цинхэ. Ей придеться поклясться, что она никогда больше не возьмет в руки меч.”
В нем поднимается тошнотворное чувство. Приговор Не Минцзюэ можно было бы расценить как разумный, даже щедрый, учитывая, что Цзинь Гуаншань требует ее голову, но Вэнь Цин не преступница. Она вообще не заслуживает наказания. Она была пленницей, заложницей. Она причинила как можно меньше вреда, несколько раз рисковала своей жизнью, чтобы спасти его, и провела последний год в заключении и нищете. “Нет", - резко говорит он.
“А-Сянь”. Цзян Яньли сжимает его руку. “Пожалуйста, вы не могли бы обсудить это с ней? Прежде чем ты откажешься? Она могла бы с радостью воспользоваться возможностью снять мишень со спины.”
Гнев сейчас ощущается по-другому, не так, как до его пребывания в Могильных Курганах. Каждый всплеск ярости в его крови встречает ответный всплеск обиженной энергии, злобные призраки поощряют его изливать свою злобу на мир. Стигийская печать волнуется и бормочет у него на бедре. Он должен сосредоточиться, успокоиться, направить. У него это получается все лучше.
“А как насчет Вэнь Нина? У него большой прогресс. Скоро он сможет двигаться самостоятельно”.
“Это замечательно!” Цзян Яньли сияет, потому что она единственный по-настоящему хороший и чистый человек в мире.
“Что с ним будет?” Бедный Вэнь Нин, который просто хотел мирной жизни со своей сестрой, который принесл ему лекарство в Ночной город и вынесл Цзян Чэна с пирса Лотоса на спине. Эта кровь на руках Вэй Усяня, и больше ничьих — он так и скажет Не Минцзюэ, если тот попытается возразить.
”Ему также грозит изгнание, и он должен отказаться от меча, но больше ему ничего не грозит".
” В сложившихся обстоятельствах“, - с горечью выплевывает Цзян Чэн, - " Чифэн-цзунь, казалось, думал, что Вэнь Нин достаточно настрадался”.
“Ты говоришь это так, как будто расстроен этим”.
“С чего бы мне расстраиваться из-за этого?” - требует Цзян Чэн. “Для меня не имеет значения, что делает любой из них”.
~*~
“Для меня это не имеет значения”, - говорит Вэнь Цин позже тем же вечером. “Чем изгнание отличается от того, где мы сейчас находимся?” Она показывает на себя. ”Ты видишь меч, от которого я могла бы отказаться?"
Он вернулся из Илина в переменчивом настроении, колеблясь между озорным добродушием и глубокой меланхолией. Она должна была этого ожидать — он становится таким, когда видит Цзян Чэна и Цзян Яньли. Он также принес бутылку вина, которой она соизволила позволить ему поделиться с ней, и ночной воздух тихий и даже немного свежий, так что все не так уж плохо.
“Вы величайший врач нашего поколения", - отмечает Вэй Усянь. “Вы должны заниматься медициной, и...и публиковать трактаты, и все, что делают великие врачи".
” Ну, в последнее время я сажаю репу и стираю",-говорит она, указывая на сверток с одеждой А-Юаня, которую она складывает, с которой Вэй Усянь долж помогать, вместо того, чтобы придираться к какому-то воображаемому пренебрежению к ее воображаемой чести. “Я могу публиковать трактаты из Цинхэ. Не отказывай ему из-за меня”.
Он не отвечает, просто угрюмо смотрит в небо.
"Не имеет значения, куда мы пойдем", - хочет сказать она ему. Цзинь Гуаншань никогда не перестанет требовать нашей казни. Он никогда не перестанет пытаться заполучить Стигийскую Тигриную Печать. Что бы мы ни делали, все это будет временным, и мне этого достаточно: провести это время с семьей, с братом-это уже больше, чем я надеялся.
Они говорили об этом слишком много раз, и каждый раз он отказывался ее слушать. Вэй Усянь действительно думает, что если они будут оставаться вне поля зрения достаточно долго, мир забудет их. Возможно, в какой-то момент он был сливками мира культиваторов, но он все еще не совсем понимает влиятельных людей и то, как они реагируют, когда им отказывают в том, чего они хотят.
“Ты собираешься это сделать?” - спрашивает она.
“Что, пожениться?” Он пожимает плечами. “Скорее всего. Он хочет, чтобы я приехала через несколько дней, чтобы ... я не знаю, ухаживать за мной или что-то в этом роде. Познакоммться поближе друг с другом. Если что-то пойдет не так, я всегда могу передумать”.
“Я не могу избавиться от ощущения, что мы продаем тебя ему”.
Он смеется. “Ну, по крайней мере, я дорого стою. Я должен это сделать, тебе не кажется? Кто есть еще такой же умный, обаятельный и красивый, как я? Грозный Илинский Патриарх? Я предполагаю, что все секты выстроились в очередь, чтобы объявить меня своим сыном”.
“Вэй Усянь”. Он шутит, но под этим скрывается грусть.
“Все в порядке", - говорит он, отмахиваясь от нее. "Я всегда предполагал, что когда-нибудь женюсь, просто...может быть, не при таких обстоятельствах". Он опирается на локоть, смотрит на нее. “А ты разве нет?”
Она скорчила гримасу. “Брак отдает тебя на милость мужчины”. Она очень осторожно не думает о полированной расческе красного дерева, которую все еще носит с собой. ”У меня и так достаточно долгов“.
“Я действительно не возражаю”, - говорит он. “Это облегчит жизнь клану Цзян, особенно шицзе. И А-Юань должен вырасти там, где на самом деле светит солнце”.
“Ну. С этим трудно спорить."
“Не Минцзюэ ... ну, я точно не знаю, хороший ли он, но он справедливый. Это уже кое-что. И он великолепен, что помогает, - добавляет он, закатывая глаза в ее сторону с хитрой, развратной улыбкой. "Я, конечно, не возражаю против приглашения в Нечистую Юдоль, если ты понимаешь, что я имею в виду”.
“Почему я вообще утруждаю себя разговором с тобой?", - говорит она, выхватывая у него бутылку с вином в наказание за его преступления.
“Потому что я такой умный, обаятельный и красивый, конечно", - усмехается он.
~*~
Лань Ванцзы и раньше слышал, как ревность описывалась как “употребление уксуса”, но это кажется слабым описанием эмоции, которая превращает его рот, горло, желудок в один длинный жгучий столб чистой кислоты. Вэй Усянь помолвлен. Вэй Усянь помолвлен с Не Минцзюэ, человеком, которого Лань Ванцзы любил, уважал и которым восхищался всю свою жизнь и которого Лань Ванцзы с радостью насадил бы на острие меча прямо сейчас.
“Поздравляю, даге", - говорит Лань Сичэнь, положив теплую руку на плечо Не Минцзюэ. “Но я должен признать, что я удивлен. Я даже не знал, что ты подумываешь о браке. Они сидят в ханши, пьют чай и обсуждают поразительные новости Не Минцзюэ. Это светский визит, а не официальные дела секты, так что все по семейному.
“Я и не думал", - отвечает Не Минджуэ. - “Но сейчас не самое плохое время для укрепления наших связей с Юньмэном, а Цзян нуждается в союзнике”.
Брат Лань Ванцзы бросает на него короткий обеспокоенный взгляд, но Лань Ванцзы совершенно уверен, что его лицо ничего не показывант, совсем ничего.
"Вэй-гунцзы...умен и способен", - медленно произносит Лань Сичэнь. “Я уверен, что вы будете очень счастливы вместе”.
Вэй Усянь умен и способен. Вэй Усянь красив, изобретателен и добр, с сердцем, большим, как море, и глазами, такими же темными и глубокими. Вэй Усянь принадлежит ему, ему, по всем правилам должен принадлежать ему, как и он Вэй Усяню. Они принадлежат друг другу. Они были созданы друг для друга, они были связаны вместе в священной пещере предков Лань Ванцзы. И все это не имеет значения. Гусу Лань не может защитить целую группу остатков Вэнь, которым Главный Культиватор подписал смертный приговор, пока они все еще восстанавливали Облачные Глубины, и даже если бы они могли, дядя и Старейшины Секты никогда бы этого не допустили.
“Этот мальчик - угроза”, - фыркает Лань Цижэнь, высказывая мысли Лань Ванцзы вслух. “Тебе вообще не следует с ним общаться, не говоря уже о том, чтобы жениться на нем. Темная энергия — это не то, что можно использовать. Она исказит его разум и его дух, если это еще не произошло, и если вы не будете осторожны, она также повлияети на вас”.
"Тем больше причин для того, чтобы кто-то взял его под контроль, дядя”, - голос Лань Сичэня мягкий и тихий. ”Если его можно спасти, он должен быть спасен, и этого не произойдет, пока он отсиживается в Могильных курганах”.
Лань Ванцзы проглатывает волну горечи. Если его можно спасти, он должен быть спасен. Если бы все пошло немного по-другому, Вэй Усянь был бы сейчас здесь, в Гусу, в безопасности и укрытии, и в этом не было бы необходимости. Он делает глоток чая, медленно, сдержанно. Его руки совершенно спокойны.
“Его культивирование не традиционно, но оно выиграло нам войну”, - говорит Не Минцзюэ. - “Я этого не забыл".
“Брак - это не то, во что можно вступать легко”, - предупреждает его Лань Цижэнь. “Если он вступит в вашу секту, он станет вашей ответственностью не только как муж, но и как Лидер Секты. Готовы ли вы понести ответственность за его действия?”
Он мог это сказать. Если бы у Лань Ванцзы была привычка выбалтывать вещи, а это, безусловно, не так, он, возможно, уже сделал бы это. Он мог бы рассказать Лань Цижэню и другим Старейшинам Секты о том, что произошло в пещере Холодного Источника. Они были бы в ярости, и они попытались бы отговорить его от этого, и они жестоко наказали бы его, но если бы он стоял на своем, им пришлось бы смириться. Он мог бы жениться на Вэй Усяне в течение месяца. Но в тот же момент они запрут Вэй Усяня в Цзинши до конца его жизни.
Гнев и ревность угасают, как свеча, оставляя позади темную печаль. Лань Ванцзы не его отец, и Лань Ванцзы не позволит Вэй Усяню пережить судьбу своей матери. Не Минцзюэ - хороший человек, справедливый и честный человек, которого Лан Ванцзы знал и которому доверял с самого детства. Он не будет жестоко обращаться с Вэй Усянем и не заставит его уйти в уединие, на что Вэй Усянь мог бы расчитывать, если бы приехал сюда.
“На самом деле, именно поэтому я и пришел сюда”, - говорит Не Минцзюэ. Лань Ванцзы понимает, что он не обращал внимания на разговор, но тон Не Минцзюэ изменился таким образом, что можно предположить, что он хотел бы, чтобы часть вечера, посвященная Его Жизненному выбору, была закончена.
“Мы договорились, что Вэй-гунцзы посетит Нечистую Юдоль до того, как будет оформлена помолвка. К сожалению, Цзян Чэн не может никого отпусть из пирса Лотоса так долго, пока они все еще восстанавливаются, а Вэй-гунцзы нуждается в сопровождающем. Я надеялся, что Ванцзы, возможно, согласится приехать в Цинхэ на неделю”.
Пораженный, Лань Ванцзы впервые за весь вечер отрывается от чая. Не Минцзюэ одаривает его нежной улыбкой, и, несмотря на его мрачное настроение, Лан Ванцзы она согревает. Не Минджуэ не часто улыбается, но у него действительно замечательная улыбка.
“Я знаю, что вы двое друзья”, - говорит Не Минцзюэ. - “Я думаю, ему может понравиться, если там будет кто-то, кого он знает. Хуайсан будет там, но как мой брат, он вряд ли подходит для сопровождения”.
Брови Лань Сичэнь тревожно приподнимаются. Он бросает еще один обеспокоенный взгляд на Лань Ванцзы. "О, я не думаю ... ”
“Да”, - говорит Лань Ванцзы, прежде чем его брат успевает возразить. - “Я приеду”.
“Ванцзы", - шепчет Лань Сичэнь, его глаза полны сочувствия. "Тебе не обязательно ... ”
“Я бы хотел поехать", - твердо вставляет он. - “Если брат позволит".
Лань Сичэнь улыбается ему маленькой грустной улыбкой, которая говорит, что он знает, что будет стоить этот визит Лань Ванцзы.
“Клан Не был бы благодарен вам за помощь в этом вопросе”, - говорит Не Минцзюэ.
Дядя теребит бороду, но Лань Сичэнь уже дал свое разрешение, и Лань Ванцзы знает, что их дядя не заставит своего брата потерять лицо перед Не Минцзюэ, противореча ему.
Лучше бы Не Минцзюэ оценил Вэй Усяня, оценил его безграничное сердце и его смех, подобный солнцу, его дразнящий рот, его одаренные руки и его острое, как лезвие, остроумие. Лан Ванцзы отправится в Нечистую Юдоль, и будет наблюдать, как Не Минцзюэ ухаживает за любовью всей жизни Лан Ванцзы, и, если он убедится, что Не Минцзюэ понял, какой подарок ему был дан, Лан Ванцзы будет счастлив. Он поедет ради Вэй Усяня и ... когда они еще смогут встретиться?